«Ага, перемазавшись, — уже в полусне осознал невысказанную мысль Дорожкин. — Если исчезнешь сразу, вымажешься еще сильнее, сам перед собой не отмоешься. А не исчезнешь, вылезет из ниоткуда такая напасть, что одной грязью не отделаешься».
Да. Все было похоже на то, что он искал квартирного уюта и спокойствия в городе, на улицах которого творилось черт знает что. «Или бог знает что», — поправился Дорожкин, после чего вяло погрузился в бессмысленные рассуждения о том, кто же все-таки «знает», пока уже сквозь вовсе затопивший его сон не решил, что знают о происходящем в Кузьминске обе стороны, но деятельное участие в происходящем принимает из упомянутой двойки далеко не лучшая.
Рано утром тем не менее Дорожкин встал со светлой головой, перекусил, набросил на швабру мокрую тряпку, прибрался в квартире и отправился в бассейн, откуда выбрался ровно во столько, чтобы не спеша высохнуть, одеться, надышаться внезапной ноябрьской оттепелью и в девять утра войти в здание управления.
— Молодец, — ударил его по плечу Кашин, от которого с раннего утра уже попахивало водкой. — Так их. Не удивляйся, знаю в подробностях. Дир оклемался, кое-что рассказал. Он у травницы у одной в Макарихе отлеживается. Травница, я тебе скажу… ух! Я б ее сеновалицей назначил. Или сеновалкой. Но дело не в том. Если бы тот, второй, добрался бы до любого из вас, а то и до всех троих, сейчас бы мы на поминках пили, а так-то за здравие пьем. Всю обойму выпустил?
— Всю, — кивнул Дорожкин.
— И ничего? — удивился Кашин.
— Убежал же? — не понял Дорожкин.
— Убежал? — поскреб кадык Кашин. — Он лежать должен был. Всю обойму… И только спугнул. Знатный зверюга, выходит, знатный… А главврач-то? А? Не ожидал, не ожидал…
В коридоре третьего этажа Дорожкину встретился Ромашкин. Он примирительно толкнул Дорожкина кулаком и прошептал:
— Не все оборотни одинаковы. Некоторые на фоне прочих просто как зайчики в розовых штанишках.
— Познакомишь? — спросил Дорожкин.
— Дорожкин! — высунул голову из кабинета Содомский. — Ромашкин! Быстро на планерку. Хватит шептаться, как бабы, в самом деле… Работы по горло.
Ромашкин подмигнул Дорожкину и провел ребром ладони по собственному горлу, то ли обозначая предел, названный Содомским, то ли предупреждая коллегу о неминуемой расправе.
Расправа не состоялась. Содомский хмуро окинул взглядом сотрудников, дождался, когда место в кресле займет чуть припозднившаяся Маргарита, от которой опять пахло только (Дорожкин специально пошевелил ноздрями) оттаявшим ноябрем и ничем больше, и сказал:
— Ромашкин. Отрабатывай деревни. Обе. На тебе Макариха и Курбатово. Обойдешь подворно, предупредишь, чтобы были аккуратнее, зверь ходит паутиной. Я займусь поселком. Переговорю с Шакильским, с Диром, ты его на Макарихе не тереби. Если уж егерь сплоховал да Дир опростоволосился, значит, опасность более чем реальна для каждого. Маргарита, на тебе городские окраины, промзона. Да проинструктируй Дорожкина. Углубленно проинструктируй.
Ромашкин прыснул, но Содомский оборвал неуместный смех одним взглядом.
— Все нужно использовать, — отрезал начальник управления. — Вот ведь? Все Лизку Уланову дурочкой считают, ребятня деревенская из рогаток по ней лупит, нимб сшибают, как говорят, а она Шакильского с того света, считай, выволокла. И Шепелева бы так не управилась. Да и мы в свое время не с ее ли помощью замену тому же Шепелеву нашли?
— Ты считаешь, что Шепелева можно было кем-то заменить? — скривила губы Маргарита.
— Мы не Шепелева меняли, а парня искали на освободившуюся должность инспектора, — повысил голос Содомский, сверкнув глазами, и Дорожкин подумал, что его начальники стоят друг друга. — А Шепелева другого нам и не надо. С ним тоже забот хватало. У Дорожкина, кстати, свои таланты. И главный из них, как я понял, отыскивать приключения на собственную задницу.
— Пикник устроили, — хмыкнул Ромашкин. — Что-то не везет нам в последнее время с пикниками. А подальше куда не могли забраться? Вот и нашли приключение… на три задницы!
— Ты нашел бы хоть на одну свою, — оборвал Веста Содомский. — А талант Дорожкина, — Содомский поморщился на слове «талант», — следует использовать. И приглядывать за ним, как за липкой бумагой для ловли мух.
