. В сложившихся условиях с мнением Великого княжества нельзя было не считаться, и в результате в проекте конституции, выработанном послами, было записано, что собранные средства могут быть употреблены лишь на войну против Турции
[806]. По-видимому, тогда же в него были внесены пункты, запрещавшие назначенному сеймом военному совету начинать военные действия против какой-либо другой страны, кроме Турции и Крымского ханства, и предусматривавшие, что в случае заключения мира с Турцией «ухваченные» налоги собираться не будут. В таком виде тексты конституции 17 апреля 1590 г. были утверждены королем и сенатом
[807].
Вручая королю проекты конституций, маршалок от имени всех послов просил, чтобы Сигизмунд III «мир с Москвой подтвердил, великих послов назначил, приказал написать инструкции и дать sub censuram, чтобы уж не было никаких сомнений» относительно намерений правительства[808]. Это требование натолкнулось на упорное сопротивление монарха, заинтересованного в создании антирусской коалиции с участием Швеции. Он сумел добиться того, чтобы пункт о подтверждении мира с Россией все же не был включен в сеймовые конституции. Однако король не имел прочной опоры среди коронных политиков, склонявшихся, по мере того как конфликт с Турцией принимал все более серьезные размеры, к закреплению мира с соседями (и с Россией)[809]. В этих условиях Сигизмунд III не мог противостоять представителям Великого княжества, которые заявили, что не считают себя связанными решениями сейма, пока их просьбы не будут удовлетворены «на деле, а не [одними] словами»[810].
Литовские послы и сенаторы не только повторили свое заявление перед закрытием сейма, но и оставили в Варшаве своих представителей для наблюдения за тем, как будут выполнены их требования[811]. Король был вынужден капитулировать. 24 апреля началась рассылка по литовским «поветам» универсалов с сообщением, что в Москву отправляются «великие» послы Речи Посполитой[812]. 25 апреля назначенным послам — С. Радзиминскому, воеводе подляшскому, Г. Войне, подканцлеру литовскому, и М. Войне, писарю литовскому, были вручены инструкции для ведения переговоров[813]. Еще до конца мая послы выехали из Варшавы на границу, где им предстояло ждать «опасной» грамоты царя Федора[814].
Последовавшие затем мирные переговоры завершились в январе 1591 г. заключением договора о 12-летнем перемирии между Россией и Речью Посполитой. Помимо особенностей международного положения Речи Посполитой, повлиявших в определенной степени на такой исход конфликта, думается, немалое значение имел и тот факт, что надежды на ослабление Русского государства после смерти Ивана IV не оправдались. Россия, преодолев внутриполитический кризис, заметно усилила свою международную активность, и это не могло не подействовать сдерживающим образом на господствующий класс Речи Посполитой. Однако это не значит, что прошедшие события минули безрезультатно. Обнаружившаяся в ходе борьбы готовность значительных группировок коронной шляхты пойти на агрессивную войну, несомненно, была симптомом вступления шляхетской экспансии в новый период и учитывалась ведущими политиками страны в их будущих политических комбинациях. Вместе с тем решение начать мирные переговоры с Россией вовсе не означало пересмотра представлений о главных целях восточной политики Речи Посполитой. Этого и не могло быть, поскольку спор между отдельными группировками шел вовсе не о целях, а о методе их достижения. Цели остались прежними. Только в новом периоде отношений их реализации пытались добиться средствами не войны, а дипломатии. Первая попытка в этом направлении была предпринята уже во время мирных переговоров 1590 г., когда «великие послы» Речи Посполитой предложили русскому правительству проект широкого политического соглашения между обоими государствами.
