Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI – начале XVII вв. - страница 61
Новым элементом русской внешнеполитической программы была готовность русского правительства не только полностью сохранить существующее устройство Речи Посполитой, но и внести в него изменения, которые сделали бы его еще более благоприятным для польско-литовских феодалов. Так, в условия будущей унии было включено обязательство царя «не вступатися» «ни в какие доходы и скарбы» Речи Посполитой[483]. Не совсем ясная формулировка посольских инструкций разъясняется текстом первоначального наброска, где читаем: «каких доходов ни будет, которые приходили на короля, всяких прибытков, в то ни во что государь вступатися не хочет, а обещает то все паном радным и рыцарству всему да ещо к тому и своею казною… хочет наддавати»[484]. Таким образом, речь шла об использовании на нужды Речи Посполитой тех доходов, которые ранее шли на содержание королевской семьи. Соответствующие средства царь обязывался черпать из своей русской казны[485]. Одновременно русское правительство обещало выплатить долги прежних монархов «желнырем» в размере до 100 тыс. «угорских золотых»[486]. Несомненно, содержание этих предложений было подсказано литовскими политиками (советы Мамонича)[487], а также жалобами литовской шляхты на прежних монархов, которые государство «истощили» (в особенности на С. Батория, который «воевался, а нас всех истощил и для войны рыцарские люди многие именья свой закладывали, а что кому за наем посулено, и тому никому платеж не бывал»[488]). Однако внимание русского правительства к этим жалобам ясно говорит о его стремлении обеспечить себе на выборах поддержку шляхты, в особенности тех ее слоев, которые были связаны с военной службой и по окончании Ливонской войны столкнулись с серьезными материальными затруднениями. Не случайно, в царских грамотах, направленных с «великими послами» сенаторам, указанные выше предложения отсутствовали, вместе с тем они были специально включены в грамоты, адресованные шляхте[489].
В выборе такой ориентации сказывался прежде всего учет итогов политической борьбы 70-х годов XVI в., которые ясно показывали, что не магнаты, а шляхта является решающей политической силой в Речи Посполитой. Вместе с тем был принят во внимание и политический опыт 1584–1586 гг., когда страдавшие от хозяйственных разорений слои мелкой шляхты оказались опорой группировки, выступавшей за возобновление войны с Россией. Выдвигая разобранные выше предложения, русское правительство стремилось оторвать эти слои от Я. Замойского и политиков его круга и сделать их опорой своего политического влияния в Речи Посполитой.
Аналогичные тенденции можно, как увидим далее, проследить и в комплексе тех норм, которые должны были определять сферу внутренних отношений между Россией и Речью Посполитой. При разработке данной группы вопросов русские политики исходили из того, что и после заключения унии оба государства будут представлять собой особые организмы, внутренняя жизнь которых не связана друг с другом. Все нововведения, которые в этой сфере готово было предложить русское правительство, ограничивались мерами по известному облегчению контактов между жителями обоих государств. Первоначальный набросок условий унии предусматривал, что купцам из Речи Посполитой будет предоставлено право свободного проезда по всей русской территории и через нее в восточные страны
