Указанные меры во внешнеполитическом замысле русских политиков занимали все же второстепенное место. Главное, что должно было привлечь польско-литовскую шляхту на сторону русского кандидата, это была развитая уже в перечне «прибытков» (апрель 1587 г.) концепция военно-политического союза между Россией и Речью Посполитой. Если при решении других вопросов русские политики последовательно придерживались того, что уния между Россией и Речью Посполитой будет личной, то при трактовке вопросов внешней политики они вышли за рамки такого представления. Врученные послам проекты договоров предусматривали, что одновременно со вступлением царя Федора на польский трон между Россией и Речью Посполитой будет заключен вечный союз со взаимными обязательствами обеих сторон помогать союзнику «людьми своими» и «оберегать» его территорию «ото всяких наших и от их недругов»[499]. Тем самым заранее исключалась ситуация, когда одна из стран могла бы вести войны, в которых другая страна не участвовала[500], и устанавливалась практически единая внешняя политика для всего образующегося политического организма. Направленность этого союза оставалась традиционной: как и при Иване IV, речь шла о совместных действиях против держав, посягающих на Прибалтику (в конкретной ситуации середины 80-х годов XVI в. это были не Габсбурги, а Швеция), с одной стороны, и против Турции и Крымского ханства — с другой[501].
Проект 1587 г. предусматривал, что войну за Ливонию с Данией и Швецией Россия возьмет на себя (как указывалось в тексте, царь даст Речи Посполитой «и рать свою и наряд») и «доступя» земли, занятые шведами и датчанами, передаст их Речи Посполитой, оставя себе только город Нарву[502]. Аналогичным образом основную тяжесть войны с Османской империей и Крымским ханством в рамках будущей антитурецкой коалиции должна была взять на себя Россия. Так, царь обещал на свои средства построить крепости на Донце, Дону и Днепре для защиты владений обоих государств от татарских набегов[503]. Одновременно он должен был «на Крым наступити своими людми с прибыльными государствы татарскими и своею казною»[504]. С началом на Балканах войны против Османской империи царь также обязывался посылать войско против турок «своим накладом»[505]. Если Крымское ханство должно было стать особым вассальным государством под совместным протекторатом России и Речи Посполитой, то относительно возможных завоеваний на Балканах определенно подчеркивалось, что все завоеванные земли будут «приворочены к Польше и к Литовской земле»[506]. Таким образом, и при осуществлении восточной политики основная тяжесть борьбы должна была пасть на Россию, а главные достижения — достаться Речи Посполитой.
Выдвигая такие неравноправные, выгодные прежде всего польско-литовской стороне условия союза, русское правительство, несомненно, учитывало политический опыт русско-польских контактов 1584–1586 гг. Наступившее в эти годы усиление экспансионистских тенденций в восточной политике Речи Посполитой ясно показывало, что польско-литовские феодалы могут пойти лишь на такой военно-политический союз с Россией, который принес бы им существенные выгоды, ни в чем не ущемляя их интересов. Такое решение определялось прежде всего логикой предвыборной борьбы, когда в ходе ее приходилось доказывать преимущество своего кандидата над другими, также обещавшими Речи Посполитой разного рода приобретения и выгоды. Это была лишь одна сторона дела. Внимательное рассмотрение посольских инструкций показывает, что, принимая на себя всю тяжесть затрат по укреплению международных позиций Речи Посполитой на Балтийском и Черных морях, русское правительство рассчитывало в обмен за это получить ряд преимуществ иного порядка.
Установление единой внешней политики для всей восточноевропейской федерации делало особенно насущным вопрос, из какого центра будет осуществляться руководство этой политикой. Русские политики старались не акцентировать на этом внимание, но, как видно из текстов наказа, у них были на этот счет вполне определенные представления. Б. Годунов и А. Щелкалов исходили из того, что царь постоянно будет жить «на своем прежнем государстве на Московском», а в Речь Посполитую приезжать на «недолгое время»
