Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI – начале XVII вв. - страница 104
Хотя в настоящее время хорошо известны как международные, так и внутриполитические условия, побудившие польско-литовское правительство в 1600 г. направить в Москву «великое посольство» во главе с Л. Сапегой[847], обстоятельства, при которых был составлен новый проект «соединения», привезенный в Москву польско-литовскими послами[848], остаются по-прежнему покрытыми тайной. Королевская инструкция на предсеймовые сеймики от ноября 1599 г. не предлагала шляхте заняться обсуждением подобного документа, а сам сейм, собравшийся в феврале, вообще не принял никаких постановлений, и вопрос о переговорах с Россией был решен, как и в 1590 г., в результате особого обращения литовских сенаторов и послов к Сигизмунду III. В таких условиях речь могла идти об одобрении проекта в лучшем случае сеймиком Великого княжества. Конечно, составители проекта могли основываться на проекте, представленном сейму 1598 г. (и, возможно, утвержденном сеймом), но этот проект никак нельзя было механически приспособить к новым условиям: в 1600 г. речь могла идти лишь о федерации, а не об унии (на русском троне сидел правитель, имевший наследника мужского пола). Однако текст проекта 1598 г. пока остается неизвестным, поэтому врученный Л. Сапеге текст можно сравнить лишь с более ранним проектом 1590 г.
Сопоставление показывает, что в проекте 1600 г. был поднят целый ряд новых вопросов, а намеченные в документе 1590 г. положения получили всестороннюю разработку. Так, краткое определение проекта 1590 г. о том, что стороны должны оказывать друг другу помощь в случае нападения неприятеля, в проекте 1600 г. было дополнено целым рядом новых установлений. Помимо указанного обязательства, проект предусматривал, что обе стороны не должны заключать каких-либо соглашений с другими государствами, не договорившись предварительно об этом со своим союзником[849]. Тем самым договор о военном союзе вырастал до рамок соглашения о ведении согласованной внешней политики вообще. Для проведения в жизнь этой политики следовало создать при дворах обоих государей постоянные дипломатические представительства союзника. При участии этих представителей другой державы каждый из дворов должен был решать стоящие перед ним внешнеполитические проблемы. Более того, послов в другие государства можно было отправлять лишь «по общему уведомлению… под общими обоих государств титулами и через общих послов»[850]. Таким образом, исключалось даже формально самостоятельное выступление одного из государств на международной арене и оба государства, следовательно, сохраняли за собой самостоятельность лишь в сфере внутренней политики.
По расчетам авторов проекта согласованные действия России и Речи Посполитой могли принести обоим государствам существенные выгоды. В проекте специально определялся порядок, согласно которому должны были распределяться между союзниками завоеванные земли: они отходили к тому из государств, которое ранее имело на них право, или (очевидно, в случае если ни одно из них таких прав не имело) делились пополам[851]. Как и в проекте 1590 г., в проекте 1600 г. намечались некоторые конкретные внешнеполитические вопросы, решения которых Россия и Речь Посполитая должны добиваться совместными усилиями. Одним из них была отнюдь не потерявшая актуальности задача совместной обороны южных границ от нападений татар. Соответствующий пункт полностью заимствован из предшествующего проекта, включая рекомендацию русскому правительству создать для этих целей особый фонд, аналогичный польский кварте. Нововведением 1600 г. было лишь указание, что средства на организацию обороны оба государства будут «складывать» в Киеве, который, очевидно, должен был стать своеобразным центром всей оборонительной системы восточноевропейской федерации
