Смущаясь, я подошел. Он спросил:
— Тебе приглянулась моя дочь Аруса?
От неожиданности я онемел и ничего не ответил. Он повторил:
— Тебе приглянулась Аруса? В Машрике ей нет равных!
Я смущенно пробормотал:
— Простите меня.
— Все, кто ее видел, влюблялись, — с гордостью произнес он.
Посчитав, что он смеется надо мной, я рассыпался в извинениях:
— Я не имел в виду ничего дурного.
— Не понимаю я языка чужеземцев, — резко сказал старик. — Отвечай, нравится она тебе или нет?
После долгих сомнений я ответил:
— Она достойна восхищения любого.
— Отвечай откровенно, она тебе понравилась?
Я склонил голову в знак согласия.
— Входи, — сказал он.
Я замешкался. Он взял меня за руку и повлек внутрь. Старик позвал Арусу. Она появилась обнаженной и подошла ко мне.
— Как тебе этот чужеземец, ослепленный тобой? — спросил он.
Она ответила бесстыдно и уверенно:
— Подходит, отец.
Старик засмеялся:
— Наконец луна пролила на тебя свой свет!
Он отвел нас в угол шатра и задернул за нами штору Я очутился с ней наедине, в безопасности, как мне казалось, но в таком замешательстве, что не смог в полной мере ощутить свалившееся на меня счастье. Означает ли это в Машрике вступление в брак? Означает ли такой брак распущенность, подобную той, что я наблюдал при свете луны? Она смотрела на меня и ждала. Страсть влекла меня к ней сквозь пелену беспокойства.
— Что все это значит, Аруса? — спросил я у нее.
— Как тебя зовут и откуда ты? — спросила меня она.
— Я Кандиль из страны ислама.
— Что ты хочешь знать?
— Это твой отец? — спросил я, указывая наружу.
— Да.
— Что за отношения сейчас между нами?
— Отец увидел, что я тебе понравилась, и привел тебя ко мне.
— Здесь так принято?
— Да.
— А что будет потом?
— Не знаю. А зачем ты прикрываешь повязкой тело?
Она с отвращением сдернула ее с меня. Мы стояли, разглядывая друг друга. И тут я опустился на колени, отбросив все тревоги, и прижался грудью к ее ногам.
В полдень ее отец сказал мне:
— Пригласи нас на обед.
Я ушел и вернулся с мясом и фруктами. Мы пообедали как настоящая семья. После короткого отдыха старик произнес:
— Ступай себе с миром.
— Мне прийти завтра? — обеспокоенно спросил я.
— Это ваше дело, — ответил он безразлично.
Я вернулся в гостиницу, потеряв рассудок и сердце. Аруса затмила для меня весь белый свет. Я попросил Фама объяснить мне случившееся, и тот сказал:
— Здесь мужчина и женщина ничем не связаны. Если юноша приглянется девушке, то она пригласит его на виду у родни. А когда пожелает, то избавится от него, неся в своем чреве его семя, которое отныне принадлежит ей.
Его слова мне были ненавистны до глубины души. Однако Фам прервал мои мысли:
— Вечером мы идем к жрецу луны. Он тебя ждет.
Мой энтузиазм по поводу встречи немного охладел. Но я заставил себя пойти, чтобы хроника моего путешествия была полной. Вечером Фам проводил меня до шатра жреца, стоящего на пустыре. Жрец сидел на коленях на шкуре перед входом. Он внимательно посмотрел на меня.
— Садись, — сказал он. — Добро пожаловать.
Когда Фам оставил нас, жрец произнес:
— Фам сообщил мне, что тебя зовут Кандиль Мухаммед аль-Инаби и что ты из страны ислама, верно?
— Да, это так.
Сверля глазами мне грудь, он сказал:
— Наверняка, как и всякий иноземный путешественник, ты пришел за знаниями!
— У мудреца всегда есть мысли, скрытые от случайного человека, — вежливо ответил я.
— Будь откровенен и не бойся. Смысл откроется тому, кто стучится в дверь с чистым сердцем.
Я глубоко задумался, затем начал разговор о том, что меня волновало:
— Самым шокирующим для меня в Машрике стали отношения между мужчиной и женщиной.
Он усмехнулся:
— Половина, если не все бедствия других народов, происходят оттого, что они не сбросили оков, сдерживающих инстинкты. Ведь если ты насытился, то живешь в свое удовольствие!
— В нашей стране Господь учит нас совсем другому! — осторожно заметил я.
— Я знаю, как это происходит в вашей стране. У вас принято заключать брак, который часто заканчивается ужасной трагедией. Даже удачный брак держится исключительно на долготерпении. Разве не так, уважаемый? Наша жизнь — и проще, и счастливее.
Я спросил, испытывая напряжение:
