В сентябре 1939 года, когда в далекой Европе разразилась Вторая мировая война, коптский социалист-фабианец[2] Салама Мусса, владевший небольшим египетским издательством, выполнил обещание, данное одаренному сочинителю рассказов и эссе, которого он часто печатал в своем авангардистском журнале «Аль-Махалла аль-джадида» («Новый взгляд»). Мусса выпустил роман двадцатисемилетнего Нагиба Махфуза «Абат аль-акдар» («Насмешка судьбы») в качестве дополнения к номеру того месяца, сделав его «подарком для подписчиков»[3].
Это была не первая большая работа, которую Махфуз, родившийся в декабре 1911 года в староисламском квартале Каира, называвшемся Гамалийя, принес Муссе. Тому, кто был наставником юноши уже в течение десяти лет. Не по годам одаренный, владеющий литературным талантом, Махфуз начал присылать Муссе статьи на философские, социальные и литературные темы, еще учась в первой средней школе Фуад в современном пригороде Аббазии, куда за несколько лет до этого его семья переехала из Гамалийи. Будучи таким же сторонником социализма, как и английский писатель и драматург Джордж Бернард Шоу, издатель с энтузиазмом принимал эти умные, грамотно написанные истории, которые всегда приходили ему по почте, а потом едва не лишился дара речи, когда их молодой автор лично нанес ему визит. В 1932 году Мусса опубликовал первую книгу Махфуза «Миср эль-кадима» («Древний Египет») — перевод на арабский язык путеводителя для юных читателей по Египту (составитель — Дж. Бэйки). Этот путеводитель Махфуз переводил, еще пребывая в первой школе Фуад. Когда же книга вышла из печати, юноша уже обучался в Египетском университете, позже переименованном в Университет Каира, где в 1934 году получил степень бакалавра философии.
На протяжении 30-х годов XX века Махфуз принес издателю на рассмотрение еще несколько своих романов. Первые три у Муссы — последователя и поклонника Шоу одобрения не получили, зато четвертый роман, действие которого происходит в Древнем царстве, во время правления египетского фараона IV династии Хеопса (Хуфу) (2609–2584 гг. до н. э.) — именно для него в Гизе была построена крупнейшая пирамида, попал в точку. Махфуз взял сюжет из старинной египетской сказки (в сокращенном виде пересказана в книге Дж. Бэйки и известна как «История Хорджедефа»). Серия рассказов, названная «Хуфу и чародеи», сохранилась на папирусе Весткара в Берлине[4]. По духу роман молодого писателя совпал с собственным увлечением Муссы — всем тем, что касалось жизни фараонов. Издатель был истинным патриотом своей древней родины. На этот патриотизм его поколения немалое влияние оказало национально-освободительное движение 1919–1921 годов за независимость Египта, а также дивные памятники, раскопанные в 1922 году в гробнице Тутанхамона. Мусса одобрил роман молодого писателя, но решил, что его название — «Хикмат Хуфу» («Мудрость Хуфу») — не привлечет внимания читателей, и предложил назвать книгу иначе: «Абат аль-акдар» («Насмешка судьбы»). Махфуз к этому заглавию отнесся с иронией: «Самое забавное в том, — говорил он позже, — что издатель назвал своего сына Хуфу!»[5]
Но, к сожалению, из тех пятисот экземпляров романа «Абат аль-акдар», которые Мусса вручил писателю для продажи в книжных лавках, реализована была лишь малая их часть[6]. В то время появилась только одна рецензия, причем в конкурирующем журнале. «Сочинитель Нагиб Махфуз молод, и узнали мы о нем совсем недавно, — писал Мухаммад Джамал эль-Дин Дервиш в издании «Аль-Рисалы» за 2 октября 1939 года, — но я ставлю его в один ряд с самыми выдающимися членами нашего литературного сообщества. Его рассказы в «Аль-Ривайя» служат лучшим подтверждением моих слов». Дервиш также похвалил яркую изобразительную прозу произведения, легкий стиль и его автора за то, что тот сумел создать впечатление, будто далекий исторический персонаж — фараон Хуфу «оказывается буквально рядом с нами, в нашей повседневной суете»[7]. Что еще поразительнее (с учетом последующей карьеры Махфуза как одного из ведущих сценаристов в египетском кинематографе), Дервиш писал: «Читателю покажется, что главы романа сменяют друг друга так плавно, словно эпизоды в фильме». Однако другие критики молчали.
