– Хорошо, – бормотал Джор, нежась на солнце и поглаживая живот. – Куда как лучше, чем четыре дня назад. Я уж думал, что вовсе в калеку превращусь. Даже после занятий Пайсины не было так плохо. Когда ты сказал, перестанут болеть мышцы? Еще через неделю? Или через месяц?
– У каждого по-разному, – щурился на солнце Тис. – Зависит от твоих возможностей и от твоего усердия. Мне, кстати, тоже нелегко.
– Найти бы еще эту золотую середину, – вздыхал Джор. – Между возможностями и усердием. И что же, думаешь, через пару лет я смогу противостоять Джаю?
– Это зависит от того, будет ли Джай стоять на месте, или научится чему-то новому, – пожал плечами Тис.
– А девчонки? – спросил Джор. – Ты их хвалишь последние два дня. Неужели можно чему-то научиться меньше чем за неделю?
– Чему-то можно научиться даже за пять минут, – улыбнулся Тис. – Правда, добиться похвалы за пять минут нелегко. Ну, разве совершить что-то… умопомрачительное. Хотя, если ты станешь мастером, то всегда будешь помнить, что лучшая схватка та, которой удалось избежать, а уж если избежать никак не удается, то следует сделать ее как можно короче.
– Минут в пять? – поинтересовался Джор.
– Не длиннее одного мгновения, – ответил Тис. – А девчонок и в самом деле есть за что хвалить. Особенно Гаоту. Она схватывает отлично, не хуже тебя. Но кроме всего прочего еще и видит больше, чем я говорю. Знаешь, это как цвета. Кто-то видит зеленый, красный, синий, желтый… Вот как эти листья. А кто-то посмотрит на них и удивится – желтый? Да тут три десятка оттенков! Мой учитель таким был. Старик Дилис. Я ведь рассказывал тебе? Я какое-то время жил с ним. В башне. В Бейнском лесу.
– Рассказывал, – кивнул, садясь, Джор. – Я много страшного слышал про Бейнский лес. Он ведь наполнен колдовством? Там полно имни и всякого… разного.
– Не знаю, – задумался Тис. – Я не чувствовал страха, когда жил там. Сначала, после гибели родителей, было не до страха, а потом я оказался у Дилиса. Только когда он умирал, мне стало страшно. Но он был очень старым. Возможно, так и лежит в своей башне. Истлел уже, наверное. Больше трех лет прошло… Хотя, вряд ли. Он ждал врагов.
– Почему ты его там оставил? – спросил Джор. – Из-за зимы? Это же зимой было? Не смог выкопать могилу?
– Нет, – ответил Тис. – Дилис учил меня многому. И могилу копать зимой – тоже. Это не так сложно. Конечно, если земля промерзла не больше, чем на локоть. Разводишь костер, а когда он прогорает, копаешь на этом месте. Я оставил его, потому что враг должен был подумать, что Дилис был один. Прийти, увидеть, что башня заперта изнутри и… не искать меня.
– И он не искал тебя? – спросил Джор.
– Искал, – стиснул зубы Тис. – По моей глупости. У меня была… вещица, которая его привлекала. Ножик. Очень старый ножик. Знаешь, такой… небольшой, черный, с камнем. Ну, между гардой и лезвием. Я его толком даже и не рассмотрел. Его нельзя было разворачивать. Каждый раз, когда он оказывался вне зачарованного свертка, кто-то погибал. Сначала мои родители. Потом – Дилис. А в конце тот кузнец, что приютил меня. Что с тобой?
– Не знаю, – прошептал побледневший Джор. – Озноб какой-то. Ты знаешь, мне показалось, что я увидел его. Не знаю почему, я же не читал твои мысли, даже не пытался. Но я увидел его как наяву. Он такой… совсем простой ведь? Чуть кривоватый, но не как садовый, а как нож, которым снимаю шкуру с убитого зверя. Так? Сам клинок в ширину ладони, не черный, но темный. Рукоять – из кости. А вот камень – точно черный. И круглый. Плоский и круглый. И такое ощущение, что он насквозь. Ну, не два камня с двух сторон ножа, а один. В круглом проеме. Так ведь?
– Что ты такое говоришь? – в свою очередь побледнел Тис. – Да ты, похоже, разглядел его лучше меня. Где ты его мог видеть? Когда мои родители убежали из страшного места, меня еще не было. Именно тогда они унесли этот нож. Но так ведь тогда и тебя еще не было!
– Я его видел только в страшных снах, – признался Джор. – По моему, им кого-то убивали. Я даже готов был предположить, что им убивали моих родителей, но мы ведь с тобой ровесники? Если нож был еще до твоего рождения у твоих родителей, значит, этого не могло быть. Но им могли быть убиты мои дедушки или бабушки. Я их, правда, не знаю. Так же, как и своих родителей. Где он теперь?
