– Мисарта!
Уже выкрикнув ее имя, Тис все еще не мог объяснить, почему позвал именно Мисарту. Наверное только потому, что ее лицо было обожжено. Только поэтому. Она оглянулась, остановилась. Вслед за ней остановилась и Йока. И Олк продолжал стоять в дверях, но почему-то расставил ноги и стал расстегивать рубашку. Наверное изготовился к схватке. Такими он их и запомнит, наверное, если останется жив. Напряженного, похожего на страшного зверя, даже оставаясь человеком, имни Олка. Высокую, темноволосую, всегда хмурую и сосредоточенную Мисарту. И маленькую, старательную, иногда веселую, но какую-то слишком простую и незамысловатую Йоку.
– Мисарта! – повторил он. – Ты можешь подойти?
Она думала пару секунд, потом коснулась плеча Йоки и пошла к Тису. Пошла, потому что его куртка осталась в холле трапезной. И он стоял на льду без шапки и куртки. А где же его жезл? Ну точно, он же сунул его за пояс. Главное не думать о том, что на нем поселилось.
– Чего ты хотел? – спросила Мисарта, подойдя почти вплотную.
– Ты это… – запнулся Тис. – Ты хочешь вспомнить то, что произошло, когда был убит Спрай?
– Я… – удивилась Мисарта, но Тис уже сделал шаг вперед и положил руки ей на виски.
* * *
Это и в самом деле была узкая речушка с песчаным бродом, и Тис видел глазами Мисарты, как ее сначала преодолевает Гран, за ним едет Йока, следом сама Мисарта, а уже за нею, чуть слышно насвистывая что-то – Спрай. А навстречу им едут три всадника. Трое. Все трое известные Тису по именам. Поганые убийцы приятеля Тиса по Дрохайту Казура – Гирек и Дуруп и сама Алаин – убийца его матери. Та, у которой на поясе висит ее меч.
– Привет, Гран, – сказала она наставнику. – Я забираю свою дочь.
– Привет, Алаин, – ответил Гран. – Ты зря появилась здесь, добром это не кончится.
– Меня это не интересует, – зло посмотрела на Мисарту, а потом и на Йоку Алаин. – Я забираю свою дочь.
– Хочешь упечь ее в Черный Круг? – нахмурился Гран.
– И без Черного Круга полно мест, где можно воспитать ребенка, – прошипела Алаин. – Нашла наставника для маленькой девочки, найду и для взрослой, раз уж она подросла. Я не ты, я своего ребенка уберегу от тамошних наставников.
– У меня не было выбора! – почти заорал Гран.
– Что происходит? – раздался за спиной Мисарты голос Спрая.
– Не твое дело, – зарычала Алаин и посмотрела на Мисарту вновь. – Я забираю тебя.
– Я никуда не пойду! – как будто заговорил голосом Мисарты Тис. – Я останусь в Стеблях. Если и вернусь, то только к Чуиду! И сделаю это без тебя!
– Тебя никто не спрашивает! – рявкнула Алаин. – Ты моя дочь. Найдутся хранители и поумнее Чуида!
– Нет! – заорала Мисарта. – Я не хочу стать такой, как ты!
– Какого демона? – повысил голос Спрай, и именно в это мгновение Алаин резко выпрямила руку, и Спрай схватился за горло, а потом захрипел и упал с лошади.
– Ты не знаешь, что ты натворила… – побледнел Гран. – Ты даже представить себе не можешь, что ты натворила. Ты рушишь то, что Олс создавал долгие годы. Ты хоть можешь себе представить, что с тобой будет теперь?
– Что со мной может случиться худшего, чем уже случилось? – заорала Алаин, и в это мгновение Йока завизжала. Завизжала истошно и как будто упала на спину, оставаясь сидеть на лошади, но одновременно с этим разделилась на две Йоки или даже на три, одна из которых продолжала визжать, лежа на крупе, другая спрыгнула с лошади и, сладко улыбаясь, пошла к Спраю, а третья встала напротив Мисарты и стала сплетать какое-то колдовство.
Алаин побледнела до цвета свежего снега и, заскулив по звериному, вонзила шпоры в лошадиные бока и помчалась прочь, уводя с собой и Гирека, и Дурупа. А Мисарта подняла руки, но в следующее мгновение утонула во вспышке огня.
* * *
Мисарта, вся в слезах, билась в рыданиях у ног Тиса. А Йока стояла недалеко от входа в дом учеников, раскинув руки, и истошно визжала. И еще две ее тени расходились в стороны. Одна шла к Мисарте и Тису, а другая стала окидывать взглядом Стебли, разыскивая Джора. И Тис начал подниматься над крепостным двором. Подниматься в безмолвии. Подниматься, хотя он оставался стоять там, где стоял. Подниматься и видеть, что время остановилось. Что на ступенях лестницы замерли бегущие вниз наставники. Что Гантанас застыл в дверях южной башни, опираясь на плечо Кайлы. Что лишь Сиона и Фаола оказались на улице, и если одна уже начала свою ворожбу, пусть и в силах пошевелить лишь кистями рук, то вторая не может обратиться в гриса, потому что ей нужно для этого время, а времени нет. А напротив Тиса, разделившись на три части, стояла такая сила, что Тис чувствовал себя соринкой в ее глазу. Пусть и очень неприятной соринкой.
