Глава шестнадцатая
Невидимое и незримое
После разговоров с Гантанасом и с Кайлой прошло несколько дней, но Тис никому не рассказал о видении, что посетило его на месте гибели Оллы. Посетило посредством неосознаваемых воспоминаний старого воина Айрана. И дело было не в том, что Тис сомневался в подлинности явившихся ему образов, и не в том, что он собирался скрыть эту свою странную способность, которая могла оказаться и игрой мимолетности. Нет, он думал о другом. Все эти дни он безостановочно перебирал в голове слова Кайлы. Но думал не об объявленных ею подозрениях, это было неприятно, но не смертельно. Он думал об ее утверждении, что именно он должен противостоять той силе, что убила Оллу и, может быть, имела отношения и к другим бедам. Дело было в том, что он не только не чувствовал в себе каких-то особых способностей для такого противостояния, он был уверен, что теперь, после того, как он отсек свою связь с той силой, от которой пыталась убежать его мать, и от которой он сам скрывался месяцы и годы, он не смог бы выпутаться даже из тех бед, из которых успешно выпутался три или два года назад, да и совсем недавно в этой самой крепости. Разве это не значит, что он и в самом деле всего лишь человек? И почему это «всего лишь»? Не всего лишь. Просто – человек.
– Человек, – шептал раз за разом Тис, чтобы затвердить это слово наизусть, или для того, чтобы выговориться и не заорать вдруг ни с того ни с сего на Джора или еще на кого-нибудь. Заорать не от страха, а от ощущения собственной беспомощности. Даже во время вечерних занятий с девчонками и Джором он старался обойтись без пустой болтовни, пытался погружаться в происходящее с головой, растворяться и в собственных движениях, и в движениях тех, кого пытался чему-то научить. А уже в конце тренировки, когда троица подступала к нему с настойчивым желанием овладеть темной магией, углублялся в описания всех возможных средств защиты, которые только были ему известны. Он рассказывал друзьям о кровавом кольце, об отведении злого пригляда, об обманках, каменной пелене и о невидимости.
– Кровавое кольцо – это, конечно, интересно, – сопела Дина, – но если каждый раз ладони кровянить, то когда они заживать-то будут? Или, думаете, наша Гаота как бездонная бочка? Мы будем резать, а она станет заживлять?
– Стану, – упрямо хмурилась Гаота.
– Не надо ничего резать, – досадовал Тис. – Я же объяснял. Это заклинание из тех, что выполняются только тогда, когда нужны. А для тренировки достаточно миски с водой. Я сам так упражнялся, пока…
Тис запнулся, посмотрел на уставившихся на него Джора, Дину, Йору и Гаоту и понял, что объяснять вот этим троим про «когда» ничего не нужно.
– Пригляд отводить тоже важно, – пробормотала Йора. – И обманки, хотя вряд ли кто-то с Бичем сравнится в этом искусстве, кое-что мы видели в его исполнении во время летнего похода, но что насчет каменной пелены?
– Хи-хи, – пискнула, подражая голосу Йоры, Дина. – Это она так пытается разговорить тебя на тему ее способностей. Зачем ей искусство каменной пелены, если она может просто обратиться в камень? Кстати, Йора! Всегда хотела тебя спросить, а что будет, если кто-то захочет на таком камне что-то написать? К примеру какую-то глупость? Или гадость? А если он станет эту надпись вырубать? А?
– Ты спрашиваешь, не обнаружу ли я какую-нибудь татуировку, когда вновь приму человеческий облик? – спросила Йора.
«Человеческий облик», – повторил про себя слова Йоры Тис.
– Точно так, – хмыкнула Дина. – И что будет, если кто-то срубит тебя, пока ты притворяешься деревом?
– Деревом? – заинтересовался Джор. – Кстати. Я тоже хотел бы знать. К примеру, может ли дерево убежать от лесоруба, если в облике дерева скрывается живой человек?
– Имни, ты хотел сказать? – уточнила Гаота.
– Какая разница? – наморщил лоб Джор. – Вот скажи, что изменится, если я буду называть Йору редкой породой имни?
– Вот я уже и редкая порода, – вздохнула Йора. – Реже не бывает…
– А меня – ведьмой, – отозвалась Дина. – А тебя, Гаота, полукровкой. А тебя, Тис…
– Тоже полукровкой, – отозвался Тис.
