– Что? – как будто очнулся Гантанас. – Йока, Мисарта или Флич? Понимаешь, есть еще одно. Давай пока что Флича отодвинем. Дело в том, что я абсолютно уверен, что и Йока, и Мисарта, да и уж тем более Айран были жертвами. Совершенно точно, что на них воздействовали. То есть, это было стороннее колдовство.
– Тем более что когда была убита Олла, и Йока, и Мисарта сидели со мной в одном классе, – напомнил Тис. – И, кажется, даже не проявляли никакого беспокойства или напряжения.
– И это тоже важно, – согласился Гантанас.
– Гаота с девчонками подумывает о том, что это мог сделать призрак, – почесал затылок Тис. – Или какой-нибудь невидимка вроде Глойны. Только куда более опасный и страшный.
– Вряд ли, – наморщил лоб Гантанас. – Хотя усердие неугомонной троицы похвально, пусть и опасно. Дело в том, что Глойна – это уникальный случай. Невидимость, особенно невидимость не связанная с прямым уходом в тонкие слои сущего, великая редкость. Мне неизвестны аналогичные способности. Ни теперь, ни в прошлом. Возможно, таких детей уничтожали из суеверия еще при их рождении. Неспроста за Глойной охотились посланцы Черного Круга. Но даже невидимка подчиняется силе четырех пределов.
– Которая, как мы теперь знаем, выстроена призраками, – прошептал Тис. – Пусть и с помощью магического сосуда.
Гантанас внимательно посмотрел на Тиса, словно вспоминая долгие разговоры, в которых капля за каплей, штрих за штрихом уяснял для себя все пережитое его воспитанником.
– Только не призрак, – наконец произнес Гантанас. – Я уже, кажется, готов предполагать все, что угодно, но рассматривать призрака не могу. Это противоречит всему, что я знаю. Или же это призрак, который имеет под собой что-то из плоти и из крови. Об этом можно было бы поговорить. Но я позвал сюда тебя не за этим. Конечно, самое важное, это подготовить тебя к встрече с Кайлой. Предостеречь от поспешной реакции и возможной обиды, хотя я знаю, что тебе случалось переносить такое, что жесткость Кайлы может показаться лишь уколом придорожной колючки. Но, как ты уже догадался, дело еще и в том, что удалось разузнать Синаю. Все, что произошло с твоим теперешним мечом, было направлено именно против тебя. Те, кто искали нож, который ты хранил, те, кто гнались за твоими родителями, те, кто пытались подчинить тебя своей власти, не успокоились. Я не думаю, что они вовсе исключили возможность, что ты станешь однажды их послушным орудием, мы же не знаем, как воздействовали бы на тебя те твари из меча. Но, думаю, теперь одной из их целей стала твоя гибель.
– Странно было бы, если бы эта цель не появилась, – прошептал Тис.
– Торговец, который продал Синаю и Слату этот меч – мертв, – сказал Гантанас. – Причем мертв уже довольно давно. Его убили сразу после той продажи. Хотя его соседи и отмечали, что в последние дни, а это произошло как раз во время поездки Синая за Слатом, торговец словно стал сам не свой. И еще кое-кто видел незнакомца, что приходил к торговцу домой. Он был закутан в черное, поэтому никто не разглядел его лица, хотя в той слободе все знают друг друга. Единственной приметой можно было бы счесть посох, на который опирался незнакомец при ходьбе, но и посох был закутан в черную ткань.
– А что говорят родные торговца? – спросил Тис. – Или он жил бобылем?
– Нет, – ответил Гантанас. – У него была жена, трое детей, престарелая мать. Скорее всего они видели незнакомца. Вот только ничего не смогут рассказать.
– Лишились памяти? – предположил Тис.
– Их убили, – ответил Гантанас. – Не так, как Оллу. Просто перерезали горло. И торговцу, и всем его домочадцам. Сразу после приобретения твоего меча. Это убийство порядком обеспокоило городскую стражу. В Тэре только об этом и говорят. Там до сих пор переворачивают все притоны и логова городского ворья. Но в доме у торговца ничего не пропало.
Тис сжался в комок.
– Но не слишком ли это… странно? – тихо спросил он. – А если бы Синай не забрел в те ряды? Вообще бы не пошел на рынок? Зачем им было нужно оружие? Слат ехал в Стебли, не зная нынешнего арсенала. Или Синай сказал ему, что у нас тут нехватка мечей? Да их полно!
