Он вышел. Ал посмотрел ему вслед и пожал плечами.
Потом, повернувшись к Доре, сказал:
— Извините нас за интермедию, мы так давно не давали друг другу в морду; нам этого так не хватало!
Она склонилась над огнем, тихо угасавшим от нехватки горючего.
— Странно, — сказала она, подув на уголья. — Такое впечатление, что вы боитесь друг друга!
Ал сжал кулаки.
— Это неправда… Вы сами не знаете, что говорите!
— Ну хорошо, неправда так неправда…
Погода была ужасная. Дул порывистый ветер и, время от времени, громадные облака проливались дождем, как дырявые мехи.
Ал посмотрел на Франка, прогуливающегося по пляжу.
Он разрывался между желанием побежать за ним и извиниться за удар головой и воспользоваться случаем, чтобы поухаживать за Дорой. Плотские чувства взяли верх.
— Когда вы рядом, — сказал он, подходя к ней, — как мужчины могут договориться?
Она с опасением взглянула на него. Ал раскрыл объятия, но она не отошла от кастрюли, которая начала понемногу закипать…
— Когда я смотрю на вас, у меня такое чувство, как будто я нахожусь в центре пожара. Вы понимаете, что я хочу сказать?
— Принесите дрова, иначе еду не приготовить!
Он попытался обнять ее, но она угрем выскользнула из его рук.
— Вместо того, чтобы дурью маяться, сходите лучше за дровами…
Ал опустил руки и вышел.
Со своего места на пляже Франк увидел, как Ал направляется к рощице. Он решил, что наконец представилась долгожданная возможность уединиться с Дорой. До сих пор у него не хватало смелости поговорить с ней, но теперь он не испытывал никаких угрызений совести по отношению к этому подонку Алу.
Он бегом добрался до хижины и устремился прямо к Доре.
— Он вам сделал больно? — спросила она…
— Не то слово! Таким ударом быка можно свалить… Прямо по ране… Ужасно, наверное, выглядит, да?
Она посмотрела и поморщилась.
— Там все открылось…
— Скотина, — проворчал Франк.
Он протянул руку и поймал Дору за пояс шортов. Притянул ее к себе и, отпустив шорты, крепко обнял. Силы ему было не занимать. Тело молодой женщины поддалось, и он страстно прижал ее к себе.
— Для раненого вы очень прыткий! — прошептала она.
— Помолчите…
Он пытался поймать ее губы. В последний момент она отвернула голову. Он стал еще более настойчивым. Прикосновение этих обнаженных ног, этого тела, такого живого, гибкого и горячего, вскружило ему голову.
Отчаявшись овладеть ее губами, он укусил ее в шею с такой страстью, что она вскрикнула от боли и наслаждения.
Другой рукой он исступленно ласкал ее, хватая то за грудь, то за ляжки… Он задыхался от желания.
— Я хочу тебя!
Он чуть не плакал. Боль куда-то ушла.
Хлопнула дверь. Ал бросил охапку сухих веток к печке. Держа руки на бедрах, он злыми глазами смотрел на обнявшуюся парочку.
Франк слегка развернулся, чтобы не терять его из виду. Не сводя с него глаз, он чуть ли не силой поцеловал Дору. Ал даже не моргнул. Франк отпустил женщину и сел. Ал отряхнул одежду, промокшую под дождем.
— В такую погоду и фараона на улицу не выгонишь, — сказал он.
К вечеру гроза стихла, и в успокоившемся небе поплыли розовые облака. До самой ночи трое жителей острова не обменялись ни единым словом. Каждый занимался собственными делами и думал о чем-то своем.
Они злились и ненавидели друг друга.
Спать легли рано, не пожелав спокойной ночи. Они улеглись на свои матрасы в разных углах хижины в ожидании сна, страстно желая забыть о своем положении. Ни один из троих не мог простить себе этого напряжения, разъединяющего их гораздо больше, чем объединял необитаемый остров.
Долго еще не прекращалось шуршание водорослей. Много было вздохов и покашливаний… Затем дыхание их успокоилось, и только луна продолжала в очистившемся небе свой путь над волнами.
Франк вздрогнул. Золотой солнечный луч проникал наискосок через щель в хижине и падал прямо на его левый глаз. Как здорово, когда тебя будит солнце. Какое-то мгновение он наслаждался ослепляющей лаской. Потом повернул голову и увидел Ала, спящего в другом углу. Он лежал, свернувшись клубочком, и шумно дышал.
Франк молча смотрел на него. Он чувствовал к своему товарищу что-то вроде нежности. Нежности, окрашенной ненавистью. А точнее, он его сердечно ненавидел, вот!
