Первая гражданская война в Риме - страница 133

В дальнейшем мы узнаем лишь о том, что сенат опасался выступлений плебса из-за начавшегося голода. Как следует из Аппиана, страх перед народными волнениями, если голод не прекратится (εϊ βραδύνειεν ή σιτοδεία)[1287], заставил сенат пойти на переговоры с Цинной, а после первой встречи с ним, не принесшей конкретных результатов, «многие свободнорожденные массами стали устремляться к Цинне (έπανελθόντων, πολλοί καί των ελευθέρων ήδη κατά πλήθος πρός τόν Κίνναν έξεπήδων, οί μέν), одни из страха перед голодом (περί τω λιμω δεδιότες), другие же потому, что они и раньше стояли на его стороне» (ВС. I. 69. 316-317). Не вызывает сомнений, что под теми, кого пугал голод, имеется в виду городская беднота.

Более о плебсе в источниках в связи с событиями гражданской войны не упоминается. Очевидно, после неудачной попытки сопротивления воинам Суллы плебс быстро понял свою неспособность эффективно бороться с армией. Нет сведений также о готовности множества римских бедняков служить в армии для отпора Марию, Цинне или Сулле. Не слышно также и о выдвижении каких-либо требований в пользу плебса[1288]. Единственный эпизод, где отразилась также и его позиция, это эдикт Гратидиана, за который он, как уже говорилось, удостоился почитания «во всех городских кварталах (omnibus vicis)» (Cic. Off. III. 80). По всей вероятности, плебс не имел оснований быть недовольным циннанским режимом[1289] (после прекращения боевых действий в 87 г., разумеется). В 82 г. жителям Города, т. е. опять-таки прежде всего простолюдинам, пришлось испытать голод (Арр. ВС. I. 88. 406), однако нет признаков того, что они проявили хоть какую-то активность на последнем этапе борьбы — как и большинство италийцев. Причем, если выказавшие благожелательный нейтралитет по отношению к Сулле италийские общины от него не пострадали, то plebs urbana в результате его победы понес серьезный ущерб, лишившись одного из своих крупнейших завоеваний со времен Гракхов — хлебных дотаций[1290]. С момента введения они служили предметом ожесточенных нападок со стороны консерваторов, с которыми ассоциировал себя Сулла, и их сохранения от него ожидать было трудно.

Гражданская война 88—82 гг. началась с военного мятежа, который подняли Сулла и его солдаты. Это был далеко не первый случай вмешательства солдат в политическую жизнь, однако на сей раз оно приняло крайние формы (Nicolet 1976, 188). В историографии долгое время бытовало мнение о том, что реформа Мария привела к профессионализации римской армии и сделала «возможными гражданские войны, закончившиеся лишь с установлением принципата»[1291]. Однако процесс этот завершился намного позже начала гражданских войн, уже в эпоху Империи (Nicolet 1988, 385-386), а потому преувеличивать значение реформы Мария в этом отношении не стоит — нет никаких оснований считать, что малоимущие составляли большинство в армии и имели какие-то особые интересы, не говоря уже о лоббистском ядре, чтобы эти интересы отстаивать[1292]. Кроме того, даже если воины владели земельными участками, ничто не мешало им добиваться новых, тем более что многие имели двух и более сыновей, которые при дроблении надела могли оказаться в очень стесненном положении.

Однако то, что войско не стало «пролетарским», не означает, что оно не могло изменить свое отношение к полководцу и государству — другое дело, насколько это связано именно с реформой Мария, а не с общей политической эволюцией вообще и условиями смуты в частности. Речь идет о возникновении т.н. клиентских армий. В историографии вопрос обсуждался неоднократно, однако противники точки зрения о существовании военной клиентелы и «клиентских армий» оказались в меньшинстве