— Успокойся.
— Как я хочу, чтобы ты был здесь, со мной. Я не могу без тебя. Когда ты вернешься? — В ее голосе звучала мольба.
В темноте он представил, как она сейчас выглядит — осунувшаяся, испуганная, с растрепанными белокурыми волосами.
— Скоро. Как только закончатся съемки. Примерно через месяц.
— Это слишком долго. Позволь мне приехать. Хочешь, прямо сейчас я побегу, полечу к тебе? Только бы быть вместе. Я так соскучилась.
— Ты же знаешь, это невозможно. Сейчас я не могу допустить скандала. Я ждал этого шанса всю жизнь.
— Я знаю, милый. Прости меня. Ты великолепный актер. И я — последняя на свете, кто хотел бы погубить твою карьеру.
Он подождал, пока не убедился, что полностью владеет собой.
— Где он сейчас?
— Муж? Валяется на полу. Полностью отключился. Не представляю, что будет, когда он придет в себя.
Престон протянул руку к пачке сигарет, которую оставил у телефона. Во рту пересохло. В темноте он нащупал начатую консервную банку с пивом и чуть было не опрокинул ее. В трубке вновь раздался плач. Он зажег сигарету и подождал.
— Извини, — сказала она через минуту, — но я больше не могу. Я уже спала, когда он заявился. С тех пор, как ты уехал, я рано ложусь спать. По вечерам смотрю немного телевизор. Вот и все мои занятия.
Престон прервал ее.
— Каким образом он очутился у тебя? Если на машине, то где она?
— Да, он приехал на своем сером «форде». Оставил машину прямо напротив дома. Я даже вижу ее отсюда.
— Кто-нибудь видел, как он вошел? — спросил Престон, стараясь говорить как можно спокойнее.
— В Нью-Йорке почти четыре часа. Все спят. И, к тому же, ты же знаешь, что это за улица. Одни фабрики. Ты ведь не забыл с тех пор, как уехал?
Он пробормотал, что помнит все. И снова замолчал. Чувствовал, как она ждет, что он скажет. Слышал, как она дышит на расстоянии в три тысячи миль.
— Ларри?
— Я слушаю.
— Что мне делать? Он невыносим. Вдруг он в самом деле не согласится на развод?
— Да, это проблема.
— Почему ты так спокоен?
— Я думаю, — сказал он.
И это было правдой. В голове рождалось множество мыслей. Он даже восхитился, насколько острым оказалось его мышление сразу же после сна. Ведь все можно решить очень просто, надо только обнажить существо дела.
— Ты любишь меня, Джейнис?
— О, милый, как ты можешь спрашивать? Ты же знаешь, ради тебя я готова на все.
— Тогда слушай меня. — Он наклонился, словно хотел приблизиться к ней. — Боюсь, что твой муж причинит нам кучу неприятностей. Ты дала слово, что сама все с ним уладишь, что вы обо всем уже договорились. Мне необходимо заботиться о своей репутации. Сейчас решается мое будущее.
— Что ты хочешь сказать?
— То, что я устал встречаться в полутемных ресторанах и красться к тебе по пустынным аллеям. Я думал, что все, наконец, разрешилось. А вместо этого — вновь волнения, как и раньше.
— Это не так, — в ее голосе звучала мольба.
— Нет, так. И будет так, покуда он маячит у нас перед носом.
Она вновь расплакалась.
— Ларри, я не знаю, что делать. Мне не нравится, что ты говоришь. Ты меня пугаешь. Скажи, что делать. Я поступлю так, как ты скажешь.
Он сделал затяжку, выждал время и продолжал, надеясь, что линия не прослушивается. Иного выхода не было.
— Он должен исчезнуть, Джейнис. Пока он рядом, у нас ничего не выйдет.
— Я не понимаю.
— Нет, ты понимаешь, — убеждал он. — Прекрасно понимаешь. Ты должна выбрать: или я, или он.
Он услышал, как у нее перехватило дыхание. Она попалась. Возможны колебания, протесты, но она на крючке.
— Ларри, ты говоришь, как сумасшедший.
— Или я, или он. Иначе нельзя. Это для нас решающая ночь.
— Но как? О чем ты просишь? Что ты хочешь от меня? — Ее голос звучал прерывисто, надломленно.
— Он лежит на полу без сознания, не так ли? Ты говорила, что пьяного его не добудиться часами. Все очень просто. Ты же сказала, что никто не видел, как он пришел. Улицы пустынны. Никто ни о чем не дознается.
— Но как? — Ее голос был столь напряжен, что казалось почти осязаемым.
— Возьми большую подушку, которая у тебя на кровати. Ту, что я привез со съемок из Атлантик-Сити.
— О, Ларри, нет. Я не могу. Не могу, — она пыталась прервать его.
