Смех усиливается. Некоторые священники протестуют
Соответственно, моя первая книга о масонстве представляла собой пестрое собрание разнообразнейших ритуалов с включением нескольких моих собственных вполне невинных изобретений, которые не могли быть истолкованы в дурном смысле. Каждый раз, когда в тексте ритуалов встречался не вполне ясный пассаж, я истолковывал его с католической точки зрения, состоящей в том, что Верховным Великим Мастером франкмасонов является Люцифер. Но, повторяю, истолковывал я совершенно невинно и не напрямую. Я мягко стелил, подготавливая почву, чтобы потом вскопать ее поглубже; я сеял семена тайны, чтобы они потом дали хорошие и обильные всходы.
Через два года такой подготовительной работы я отправился в Рим.
Голос: «Ага! Наконец-то!»
Сначала меня приняли кардиналы Рамполья и Пароччи. Я имел удовольствие выслушать похвалы их обоих в адрес моих, по их словам, отличных книг. Да, конечно, ведь в этих книгах «раскрывалось» все то, что давно было «отлично известно» Ватикану. Просто чудо как им повезло с этим новообращенным, опубликовавшим масонские ритуалы!
Смех
Кардинал Рамполья называл меня «дорогой мой», подружились мы с ним — просто не разлей вода. И как он жалел, что я в масонстве дорос только до ученика! Но коль скоро мне удалось добыть ритуалы, единственное, что мне непременно нужно было сделать, — это опубликовать их. Он сказал, что получил в моих ритуалах подтверждение всему тому, что ранее вычитал в соответствующих документах, находящихся во владении Святого Престола. Он получил подтверждение всему! Даже тому, что стоило не больше марсельских акул или города на дне Женевского озера!
Голос: «Негодяй! Подонок! Мерзавец! Скотина!»
Что же касается кардинала Пароччи, то его больше всего интересовал вопрос масонских «сестер». Мои «ценные откровения», правда, оказались для него не новы.
В разных местах зала смех и ропот
Я приехал в Рим неожиданно, не зная о том, что частную аудиенцию у Верховного Понтифика следует назначать заранее и довольно задолго, однако я был приятно удивлен тем, что мне совершенно не пришлось ждать, и Святой Отец беседовал со мной добрых три четверти часа.
Голос: «Вы негодяй!»
Чтобы победить в этой новой игре, я сначала играл осторожно, особенно в первый вечер, проведенный в беседе с кардиналом — государственным министром. Определенно, он был удовлетворен результатами беседы со мной. Однако в первую очередь я стремился внушить ему, что я возвышен душой… ну, может быть, не так, как добрый фрибургский каноник, конечно…
Смех
По результатам доклада обо мне кардинала Рамполья я был допущен к Святому Отцу, о встрече с которым я так давно мечтал. С момента своего возвращения под знамена Церкви я успел понять одну великую истину: невозможно стать хорошим писателем, если не умеешь влезть в шкуру своего персонажа, если не поверишь — хотя бы на минуту, — что все это не вымысел, а чистая истина. Когда на сцене разыгрывается отчаяние, слезы ни в коем случае не должны быть фальшивыми; третьеразрядный актер вытирает платком сухие глаза, в то время как корифей театрального искусства плачет взаправду.
Голос: «Мерзавец! Мерзавец!»
Поэтому утром перед аудиенцией я настолько вошел в образ, что ощутил себя готовым на все и неспособным запутаться, несмотря ни на что.
Шум на минуту перекрывает голос оратора
Когда Святой Отец спросил меня: «Сын мой, чего ты желаешь?», я ответил: «Святой Отец, умереть у Ваших ног прямо сейчас! Это было бы величайшим счастьем для меня!»
Смех
Голос: «Уважайте Льва XIII! Вы не смеете произносить его имя!»
Лев XIII с улыбкой успокоил меня, сказав, что жизнь моя все еще очень ценна для церкви в ее борьбе. Потом он коснулся вопроса франкмасонства. В его личной библиотеке, сказал он, были все мои новые книги на эту тему. Он прочитал их от корки до корки и также был убежден в сатанинской сути этой секты. Он сказал, что мне очень повезло, что, будучи всего лишь учеником, я понял, что здесь не обошлось без дьявола. Верховный Понтифик подчеркнул слово «дьявол», я и сейчас отлично помню его угрожающую интонацию, с которой он всё повторял: «Дьявол! Дьявол!»
