Шум. Один монах смеется и начинает аплодировать к удивлению и возмущению окружающих его священников
Вот как я обратился к приятелю-врачу с просьбой о сотрудничестве: «Хочешь вместе со мной поработать над книгой о палладизме? Я, например, отлично знаю эту тему, но ритуалы здесь представляют для меня гораздо меньший интерес, чем, например, повествование об удивительных событиях, каковым мне довелось стать свидетелем, особенно тех, в которые трудно поверить… Кроме того, чтобы наилучшим образом затронуть душу читателя, автор должен сам выступать в роли героя. Не убежденного палладиста, а напротив, ревностного католика, нацепившего люциферианскую маску, чтобы, рискуя жизнью, провести расследование этих тайн. Мы присвоим тебе псевдоним, а публике сообщим, что по тем-то и тем-то причинам автор отказался сообщить свое имя читателям, например, потому что в данный момент он занялся расследованием деятельности на этот раз нигилистов…
Смех
Ты будешь известен лишь небольшой группе церковников, и этого достаточно. Ты передашь мне маршруты своих странствий по миру, а я набросаю для тебя схему, которую тебе останется только художественно расписать во всех подробностях. Потом я заберу у тебя рукопись, отредактирую ее, кое-что уберу, кое-что добавлю от себя, исправлю и перепишу… Ты напишешь медицинские замечания, описания городов и несколько эпизодов путешествия. Я же внесу описание технических сторон палладистского ритуала, описание людей, которые должны появиться в ходе путешествия на сцене, ну и еще несколько эпизодов от себя. Ты мне нужен как соавтор всего на 30–40 публикаций. И не бойся опровержений: как ты уже, наверное, понял из работ, которые я давал тебе прочесть, есть два типа палладистов: психи, которые действительно верят в то, что Люцифер — это добрый бог, но поклонение ему должно еще по крайней мере в течение нескольких лет продолжаться тайно, и кукловоды, которые управляют психами, дергают их за ниточки, а сами проводят над ними какие-то там оккультные опыты. Ни первый, ни второй тип не станет открыто протестовать и что-то там опровергать, потому что первым условием членства в палладистской организации является хранение строжайшей и совершенной тайны. Кроме того, стоит им публично опровергнуть наши публикации, успеха им это не принесет, потому что они окажутся в положении оправдывающихся».
Мой приятель-врач согласился, и дабы укрепить его веру в существование палладизма, вопреки всем выдумкам о значении символических треугольников, которые мы сочинили с ним вместе, я отправил ему несколько писем от имени Софии Вальдер. София возмущалась тем, что он, якобы, утверждал, что встречался с ней. Получив третье из четырех ее писем, он сказал мне: «Боюсь, эта женщина устроит скандал и всем докажет, что все помои, которые мы на нее вылили, — просто ложь».
Смех
Я ответил: «Успокойся, это она так, для проформы. По правде говоря, ей самой жутко нравится читать о себе, будто она умеет ходить сквозь стены и владеет змеей, которая пишет своим хвостом пророчества у нее на спине…
Смех
…Я связался с ней и вскоре был ей представлен. Она хорошая девочка. Она палладистка-обманщица. Ее все это до смерти веселит. Хочешь, я тебя ей представлю?»
О, как он этого хотел! Боже! Он был так рад познакомиться с Софи Вальдер! Несколько дней спустя я снова отправил этому приятелю письмо от великой мастерицы палладизма. Она согласилась принять его. Мы должны были встретиться у меня дома и оттуда отправиться на обед к Софии-Сафо… Мой приятель заявился ко мне, разодетым в полный парадный костюм, точно собрался на прием в Елисейский дворец. Я показал ему свой письменный стол… и все рассказал… или почти все. София Вальдер — это миф. Палладизм — величайшее мое творение — существует только на бумаге и в паре тысяч голов! Он не поверил. Пришлось продемонстрировать ему некоторые доказательства. Убедившись, что на этот раз я не разыгрываю его, он нашел мою шутку страшно смешной и согласился продолжать сотрудничество со мной.
Кое-что я забыл ему рассказать, например, то, что я собираюсь сообщить ему во время нашей с вами конференции. Почему, например, мы выбрали для него псевдоним «доктор Батейль». Во-первых, необходимо было подчеркнуть, что мы ведем войну с палладизмом. А, во-вторых, — и это был мой основной мотив как начинающего шутника, — одним из моих лучших друзей был в свое время, к сожалению уже покойный, блистательный Сапек, король розыгрыша в Латинском квартале. Я словно снова оживил его, потому что настоящая его фамилия была Батейль.
