Филипп II Македонский - страница 50
Олинфяне также не сидели сложа руки. В сентябре или октябре 349 года они отправили послов в Афины с просьбой о союзе.[312] Несмотря на то что афинянам представилась возможность заручиться помощью Халкидского Союза в борьбе с Филиппом, они оказали послам довольно прохладный прием. Возможно, в этом сказалось влияние Эвбула, который, как всегда, с осторожностью относился к авантюрным предприятиям вдали от Афин. Тем не менее это не помешало Демосфену обратиться к Народному Собранию. Он выступил не с одной, а с тремя Олинфскими речами. Две из них он произнес, пока олинфские посланцы еще были в Афинах. В этих речах Демосфен призвал сограждан поспешить на помощь не одному лишь Олинфу, а всей Халкидике. Все три речи блестяще выстроены, но на их примере мы вновь видим ненадежность политических речей как исторических источников, так как Демосфен преднамеренно рисует искаженную картину слабостей, действий и целей Филиппа, чтобы придать больше убедительности своим доводам.[313]
В первой Олинфской речи Демосфен убеждает афинян, что в рамках войны с Филиппом крайне важно действовать быстро, чтобы спасти свободный и дружественный Халкидский Союз. Он повторяет свое предложение, высказанное уже в первой «филиппике», набрать две армии, одну для спасения городов союза, а вторую для нападения на Филиппа на севере. Помощь Олинфу также перекликалась с его идеей создать ударный отряд для военных действий в северных областях. Чтобы преодолеть осторожность, заповеданную Эвбулом, он прибег к тактике устрашения, предупредив афинян, что раньше или позже им все равно придется сойтись с Филиппом в бою, и лучше сделать это сейчас в Халкидике, чем позже в Аттике, когда Фивы, несомненно, выступят на стороне македонян. Перейдя к радикальным мерам, Демосфен призвал афинян рассмотреть возможность использования зрелищной казны для финансирования военных действий. Это был смелый и дерзкий шаг, учитывая, что зрелищная казна была неприкосновенна и любой человек, предложивший использовать ее на какие-либо иные цели, рисковал подвергнуться судебному преследованию. Ранее некий Аполлодор уже предлагал перечислить часть излишков из этой казны в военную и был оштрафован за это на крупную сумму в один талант.[314] Поэтому Демосфен прямо не называет ту казну, которую имеет в виду, а лишь намекает, что у города есть казна, которую можно было бы использовать. Определенно, в ней скопилось много денег, и Демосфен возвратился к этому предложению в третьей Олинфской речи.[315]
Первая Олинфская речь не принесла успеха; вторая была произнесена, вероятно, спустя всего несколько дней после первой.[316] Второй раз пытаясь привлечь на свою сторону Народное Собрание, Демосфен утверждал, что Филипп слаб, потому что не пользуется популярностью ни на родине, ни у своей армии, и что его власть может рухнуть в любой момент! И это был не самообман: оратор осознанно вводил в заблуждение Народное Собрание. Прекрасный пример того, как оратор жертвует истиной ради достижения своих целей. Демосфен также призвал афинян использовать врагов царя. Если он подразумевал союз со спартанцами или фивянами, то вновь льстил себе ложными надеждами, учитывая отношения, которые сложились на тот момент времени между этими государствами. С другой стороны, он мог иметь в виду двух сводных братьев Филиппа, скрывавшихся в Олинфе. Интересно, что в той же речи он предлагает политикам разных взглядов забыть о вражде. Может быть, он имел в виду Эвбула, с которым он постоянно спорил по вопросам внешней и финансовой политики.
Эта речь имела успех, и афиняне проголосовали за заключение союза с Олинфом. Они послали большое войско в две тысячи пелтастов и тридцать кораблей под началом Хареса.
