Филипп II Македонский - страница 51

Похоже, как только Филипп выступил походом на Халкидику, фессалийцы (т. е. жители Фер) потребовали вернуть им Пагасы (которые после передачи их македонянам стали яблоком раздора), заставили македонян прекратить укрепление Магнесии и перестали выплачивать Филиппу налоги с порта и рынков, которые он должен был получать в качестве архонта. По-видимому, в этот период в Феры вернулся Пифолай, отправившийся в изгнание вместе со своим соправителем Ликофроном, который начал энергично отстаивать интересы Фер в Фессалии.[318] Сам Ликофрон, вероятно, к тому времени уже умер.

Может быть, Филипп и мог бы предоставить фессалийским делам идти своим чередом, пока воевал в Халкидике, если бы не угроза союза между Ферами и Афинами. Кроме того, в Священной войне фокейцы на тот момент брали верх над беотийцами, и это тревожило фессалийцев, которые обратились к Филиппу с просьбой вновь вмешаться в эту войну и навсегда положить конец честолюбивым устремлениям Фокиды. Филипп был бы только рад вернуться в Среднюю Грецию, но не имел такой возможности, пока его руки были связаны военными действиями в Халкидике. Таким образом, ему пришлось уйти из-под Олинфа, чтобы пойти походом на Феры и Пифолая.[319] Подробности дальнейших событий неизвестны, но, очевидно, Филипп легко победил противников (скорее всего, потому что Пифолай не успел получить помощь от других фессалийских городов и Афин), а затем снова обратился против Олинфа.

Филипп вернулся в Халкидику к марту 348 года. Откликнувшись на вторую просьбу олинфян о помощи, афиняне послали на выручку города отряд под началом Харидема. Он располагался в Херсонесе и состоял из 18 трирем, четырех тысяч наемников-пелтастов и 150 всадников.[320] Что делал Харес с присланным ранее афинским войском, неясно, но, по-видимому, он вернулся в Афины, так как спустя несколько месяцев мы вновь видим его во главе другого отряда, отправленного к Олинфу. Войска Харидема и халкидская армия, в которой было десять тысяч пехотинцев и тысяча всадников, напали на ряд городов на Палленском полуострове, которые недавно сдались Филиппу, но не смогли помешать македонянам подойти к Олинфу.

В конечном итоге афинская попытка выбить Филиппа с Халкидики провалилась. Македонский царь продолжил брать один за другим халкидские города, легко захватив Аполлонию, Торону и, вскоре после этого (либо в конце весны, либо в начале лета 348 года), Мекиберну, порт Олинфа. Диодор сообщает, что Мекиберна и Торона были сданы Филиппу предателями.[321] Потеряв свой порт, олинфяне оказались отрезанными от подвоза подкреплений и припасов. Их положение существенно осложнилось, и Филипп перешел в решительное наступление. Он объявил ультиматум: либо олинфянам не жить в Олинфе, либо ему — в Македонии. Поскольку он совершенно не собирался отрекаться от престола, смысл ультиматума был очевиден.[322] Если он надеялся, что пример Стагиры внушит ужас олинфянам и заставит их покориться, он ошибался. Осажденный Олинф отправил в Афины третью просьбу о помощи, на сей раз прося прислать отряд, набранный из афинских граждан. Демосфен вновь выступил перед Народным Собранием и произнес третью и последнюю Олинфскую речь.

В этой речи он нападает на афинских политиков и граждан, упрекая их в равнодушии и бездействии, противопоставляя им великие деяния предков, как было принято в греческом ораторском искусстве. Но что важнее всего, сложившееся положение представлялось Демосфену настолько серьезным, что он предложил афинянам пересмотреть закон Эвбула, по которому излишки доходов ежегодно направлялись в зрелищную казну. В первой Олинфской речи он уже намекал на то, что неплохо бы пустить средства из этой казны на военные цели, но теперь он говорит об этом смелее, хотя и соблюдая определенную осторожность.