Баронесса Вревская: Роман-альбом - страница 82

«...Глубокоуважаемый Пахом Фёдорович, пользуясь этим письмом, я с большим прискорбием должен сообщить Вам краткие подробности о гибели Вашего двоюродного брата Александра Раменского, участвовавшего в Балканской кампании. Я имел честь командовать 13-м Нарвским гусарским полком, которому были приданы болгарские дружины и русские волонтёры, в числе которых был и Ваш брат. Я пишу об этом потому, что вряд ли Вы успели узнать об этом трагическом событии, тем более что мы понесли большие потери. Ваш брат погиб как герой при штурме селения Арметли, где и похоронен в братской могиле у самого селения (это 70 — 80 км южнее Бялу, где похоронена Вревская — М. К.). Незадолго до этого за храбрость и отвагу был высочайше награждён. Смерть его настигла 20 ноября 1878 года (это явная опечатка, так как в марте 1878 года война уже кончилась. Так что — 20 ноября 1877 г. — М. К.), на его могилу приезжала наша героиня, организовавшая отряды сестёр милосердия в болгарской армии, Юлия Вревская, друг Вашего Александра и Ваша землячка, которую я знал по Петербургу, и был приятно удивлён, что Ваш брат Александр и Юлия Вревская находились в гражданском браке. Вскоре и эта героическая женщина погибла на полях Болгарии. Примите от меня и нашей семьи искреннее соболезнование.

Пожелаю Вам успехов в Вашем благороднейшем начинании.

С глубоким уважением

Александр Пушкин».

Ещё в «Хронике» Раменских сказано, что Александр Раменский погиб на глазах Юлии Петровны, что она прислала в Мологино его памятные вещи, орден и горсть земли с могилы; что на могилу возложила венок из белых роз (это в декабре-то месяце?). Этот факт, как и то, что погиб Раменский на её глазах, представляется красивой неточностью. Вревская после Ясс всё время находилась в Бялу, выезжала только в Обретеник (12 км от Бялу), где в то время не было боев и где она провела 6 — 7 дней после того, как санитарный отряд уже выехал оттуда (виделась с Александром Раменским?). Потом вернулась в Бялу, написала сестре, а вот затем теряются пять дней (возможная поездка на его могилу, хотя она ничего никому не говорила), а следом уже известное: «...около 4 января почувствовала себя плохо...» Съездила в Арметли и слегла, а вскоре умерла.

В «Хронике» имя Александра Раменского в революционных «подвигах» не фигурирует. Сказано только, что был он учителем Поливановской гимназии в Москве (60 — 70-е годы), что в 50-х сотрудничал с журналом «Русский архив», писал статьи об образовании, был поклонником идей Ушинского, хранил, правда, в своём доме рукописи Радищева, ну так это ему честь делает, хотя двоюродный брат его Пахом вывез вскоре радищевский архив в Мологино. Почему?

В русско-турецкую войну ушёл добровольцем на фронт, так как имел и болгарские корни, сочувствовал земле предков, хотя и был москвичом; ушёл скорее всего переводчиком (знал болгарский и другие языки) — пал, вероятнее всего, не в бою, а подстрелил его в лесных местах из засады турок, а Александр Александрович написал «погиб геройски», ну, так на войне все погибали геройски, вот и о Вревской так же. Хотя они скорее геройски жили, а погибали обыкновенно (она — от инсульта, он — от случайной пули)[32].

Мне очень нравилось поначалу делать из Юлии Петровны безутешную вдову, которая, схоронив мужа (годившегося ей в отцы, да и прожила с ним всего ничего), осталась на всю жизнь одинокой и несчастной, может быть, даже искавшей смерти, но не бесцельной (как пасынок Николай), а не иначе, как «послуживши ближнему своему».

Но так не было. Была опала, развод сестры, неблагополучие в семье, безденежье, любовь к царской семье и императрице — Красный Крест, был тайный брак с человеком не дворянского сословия, который она мучительно скрывала[33], настойчивые ухаживания Тургенева, его обиды и ирония, много всего — всякого неблагополучия внутреннего и внешнего. И началась война, и забрезжила надежда на выход. Какой? Может быть, снова милость у царицы. А может, надеялась на милость к Раменскому (титул, слава, можно будет объявить о браке). Или смерть — тоже выход? Да мало ли что там было. Сама Юлия Петровна очень оберегала эту тайну ото всех. Не стоит и мне быть чересчур назойливой из уважения к умершей более ста лет назад.