В Средние века существовало три вида больничных заведений. Во-первых, «лазареты» в исконном смысле этого слова, то есть лепрозории для страдавших «проказой» — этим словом называли многие кожные болезни. В Средние века подобные заболевания были очень часты из-за того, что не уделялось должного внимания личной гигиене, к тому же в пищу шло много солонины, много солёной рыбы и сравнительно мало овощей; истинная проказа тоже встречалась нередко, в эпоху крестовых походов её привозили с Востока. Больным проказой запрещено было жить в городах, а если эти несчастные появлялись на городских улицах в надежде на подаяние, то они обязаны были греметь трещоткой, предупреждая людей об исходившей от них опасности; в те времена за городскими воротами почти всегда можно было увидеть лепрозорий. Прочие больницы делились на богадельни, которые предназначались для одряхлевших от старости или заболевших бедняков, и на частные лечебницы для состоятельных людей. Такова была знаменитая больница при августинском монастыре св. Варфоломея в Смитфилде, история которой к настоящему времени насчитывает уже восемь столетий. Конечно, не стоит думать, что старинная лечебница св. Варфоломея точь-в-точь походила на современную клинику «Bart’s». Больным предоставляли постель и пищу, об их духовных нуждах пеклись капелланы, однако уход был скорее заботливым, чем умелым; без сомнения, монахи, ходившие за больными, со временем приобретали некоторый опыт в лечении несложных заболеваний, но почти никто не задумывался о необходимости квалифицированной медицинской помощи: даже такое солидное заведение, как госпиталь св. Леонарда в Йорке, рассчитанный на две сотни коек, не имел собственного врача, который постоянно находился бы при больных.
Другой формой религиозных объединений были ордена нищенствующих монахов, которых нередко путают с монастырской братией. Трудно сказать, какой из сторон эта путаница доставила бы большее неудовольствие, потому что они испытывали взаимную неприязнь и яростно поносили друг друга. Наибольшим влиянием пользовались два нищенствующих ордена: доминиканцы (братья-проповедники, или чёрная братия) и францисканцы (братья-минориты, или серая братия); в Англии оба этих ордена появились при Генрихе III. Идеалы нищенствующих монахов радикально отличались от идеалов их собратьев, подчинявшихся монастырским уставам. Последние изначально стремились удалиться от мира, поэтому монастыри возникали, как правило, в сельской местности, вдали от городов, а представители нищенствующей братии, напротив, отправлялись в мир, смешивались с народом и проповедовали ему, и потому их обители всегда находились в городах. Монахам не разрешалось иметь какую-либо собственность, но зато монастырская община могла владеть землёй, и государство так щедро одаривало монастыри, что в итоге в их руках оказалось сосредоточено около четверти всех земельных угодий Англии; нищенствующие же ордена позволяли себе иметь ровно столько земли, сколько требовалось для возведения на них построек, и не более того. Не владея имениями, которые могли бы приносить им регулярный доход, нищенствующие монахи во всём зависели от пожертвований благотворителей, и, когда идеал христианской бедности утратил для них былую привлекательность, они стали пренебрегать исполнением религиозных обязанностей ради погони за выгодой — теперь нищенствующая братия больше думала о том, как, обхаживая старух, тянуть из них деньги на содержание своей обители, чем о борьбе за христианские души во имя Господа. В Средние века не было личности более привлекательной и более достойной любви, чем святой Франциск[33], и первые общины нищенствующих проповедников воистину унаследовали его дух, однако немного нашлось бы фигур столь же отвратительных, как нищенствующие монахи позднейшего времени, жадные и пронырливые, — именно такими предстают они в литературе той эпохи. И хотя добродетельные монахи встречались во все времена, приходится признать, что к концу Средневековья оба ордена заметно отошли от своих первоначальных идеалов, причём их духовному обнищанию в значительной мере содействовало преуспевание в мирских делах. Правда, когда Генрих VIII стал жестоко преследовать их, мужество, с которым нищенствующие монахи переносили заключение и принимали смерть за свою веру, отчасти содействовало восстановлению репутации монашеских орденов, утраченной в былые годы.
