В и й о н (про себя). В ней что-то есть… я умираю от жажды над источником, над водой… от жажды умираю над водой… (Отошел в угол, что-то бормоча про себя.)
Поэты разбрелись по залу, глядят в потолок, шепчут про себя, морща лбы.
К а р л (сел в кресло). Я не буду вам мешать, господа, сочиняйте, сочиняйте… (Скорее себе, чем им.) Впервые эта строчка пришла мне на ум еще в английском плену, после поражения при Азенкуре… Я смотрел сквозь узкую бойницу башни на божий свет, на небо, на зеленый лес вдали, на полоску моря за лесом… Они были так близко от меня и так недоступно далеко… а по сырой стене стекали капли ржавой воды… и я сочинил тогда эту строку…
IV п о э т (кричит радостно). Готово, ваше сиятельство! Создал! Триолет, с вашего позволения, государь! Триолет!
III п о э т. А простые французские катрены вам уже не по нраву?! — все обытальянились, все!..
К а р л (IV поэту). Мы вас слушаем, дорогой собрат.
IV п о э т (выходит вперед, читает нараспев).
К ручью — ах нет! — не подойду,
Стесняюсь нимфы неодетой.
Умру, иссохший, перегретый, —
К ручью вовек не подойду!
Хоть нынче сказки не в ходу,
А вдруг столкнусь я с нимфой этой?..
Ах, нет, к ручью не подойду —
Стесняюсь нимфы неодетой!
(Герцогу.) Согласитесь, ваша светлость, в этих стихах — само целомудрие, сама невинность! — я романтик, государь, я романтик!
К а р л. Да, пожалуй… хотя вы могли бы себе позволить быть и не таким невинным… в поэтическом смысле, само собой. Что ж… я велю переписчику занести эти стихи в наш блуазский альбом. Кто следующий?
III п о э т. Я, ваша светлость!
VI п о э т. Нет уж — я! Я раньше закончил!
III п о э т. В искусстве важно не кто раньше, а кто лучше!
К а р л. А вы, Вийон?
В и й о н (отмахнулся). Да оставьте вы меня… Я думаю! (Отошел глубже.)
V п о э т. А у меня — изжога, ваша светлость… отрыжка у меня!
VI п о э т. Позвольте мне, ваша светлость!
III п о э т (отталкивая его, выходит вперед). Я, ваша светлость! Моя очередь! А то ведь этих лириков худосочных не переждешь!.. Простые французские катрены!.. Я — француз, ваша светлость, я из Шампани, государь, шампанский я!.. (Читает громко и многозначительно.)
От жажды я сохну над пресным ручьем —
Я к розовым винам привержен до гроба!
Я слишком француз, чтоб не знать, что почем,
Ненашенской влаги не примет утроба.
Я слишком французом дожил до седин,
Чтоб пить эту воду, какую, быть может,
Фламандская морда, курносый блондин,
Нечистою кружкой нахально тревожит!
Я с розовым соком дружу с юных лет.
Коснусь ли воды я, коль этой же влагой
Испанская морда, кудрявый брюнет,
Нальет свой бурдюк вперемешку с малагой?!
Я сдохну от жажды, а все же стерплю!
Пусть Франция смотрит недремлющим оком,
Будь проклят, коль жажду хоть раз утолю
Не розовым соком, не розовым соком!..
(Герцогу.) Каково, ваша светлость?! — просто, прямо, без этих итальянских вывертов, верно?!
К а р л (уклончиво). Время все расставит по своим местам, дорогой собрат… но я велю переписчику занести и ваши стихи в альбом.
VI п о э т. Ну-с, ваша светлость, кажется, и до меня очередь дошла?.. (Делает шаг вперед, готовясь прочесть свои стихи.)
В и й о н (стремительно выходит на середину зала). Я никогда не писал по заказу, государь, на заданную тему, я не знаю, какие тут правила, каноны… Но я тоже умирал от жажды над ручьем, принц, я всю жизнь умираю от жажды — я живу не так, как мне хочется, иду не туда, куда зовет меня сердце, сплю не с теми, кого люблю… Я вечно жажду, ваша светлость!.. Да что там толковать! Все это — в моей балладе…
В своей стране — а будто на чужбине,
Горю в мороз, дрожу вблизи огня,
Я вечно жду, хоть нет надежды ныне,
Я вновь кричу, хоть это глас в пустыне,
И все зовут, и гонят все меня.
Тяжка мне власть, и тяжек мне ярем,
Я — дьявол сам, когда вокруг — Эдем,
Но, изгнан в ад, о, как стремлюсь я к раю!
Я — властелин, не властный ни над чем,
Я над ручьем от жажды умираю!
Неслышно в зале появилась Д е в у ш к а, к о т о р о й н и к о г д а н е б ы л о. Подошла к Вийону, уселась на пол близ него, поджав колени под подбородок.
Неверность мне одна верна отныне,
Наследства жду, но где она, родня?
