— Буду...— чмыхнул носом Юрка.
— Ю-у-ра, уговор забыл?
— Это от бензина... Волкова шуба бензином пахнет потому что... А Венеру от нас забрали. Теперь там Кретов с собаками. Но я с ним не дружу.
— Почему же? Подружись... Тебе надо с ним подружиться. Ну иди, Юра, а то наскочит кто-нибудь. Ребятам привет... Дяде Стёпе...
— Ладно. Ты только выздоравливай скорей!..
Шахназаров устало закрыл глаза. Юрка попятился к двери. Она вдруг раскрылась. Юрка увидел высокого мужчину в белом халате и таком же белом колпаке и очень испугался. Мужчина, увидев его, тоже, кажется, испугался.
— Ш-што такое?— растерянно развёл он руками. И вдруг закричал в коридор: — Сестра, что у вас тут происходит? Откуда взялся этот тип... в валенках?
— Я не тип...— возмутился Юрка.
— Это мой друг...— тяжело дыша, уточнил Шахназаров.— Юрка... сын командира...
— Задержите машину!— Доктор за руку вывел Юрку в коридор, по которому бежала растерянная пожилая сестра.
— Я ведь отлучилась всего на минуточку, вот грех-то какой.
— Немедленно продезинфицировать палату! Ольга Семёновна, Ольга Семёновна, как же вы оплошали?
Когда доктор вывел Юрку на крыльцо, папа строго взглянул на Волкова, тот удивлённо пожал плечами.
— Мы с вами, понимаете, осторожничаем,— сказал доктор,— а он в это время в палате... в таком виде.
— Откуда ты взялся?— спросил папа голосом, не предвещающим ничего хорошего.
— Отсюда,— ответил Юрка, показывая на «газик».— Я в шубе ехал.
Доктор заметил на заднем сиденье полушубок Волкова, понимающе кивнул папе.
— Садись в машину. Живо!— Папа подошёл к доктору.— Извините, Павел Афанасьевич, я даже предположить не мог, что он додумается вот так... зайцем.
— Выходит, и в самом деле — друзья?..
— И какие! Кровь собирался сдавать. Если что понадобится, звоните, Павел Афанасьевич, в любое время дня и ночи.
Машина тронулась. Юрка прильнул лицом к боковому стеклу. Доктор погрозил ему пальцем, но он, показалось Юрке, был теперь совсем не злой, показалось, даже чуть-чуть улыбался.
Коричневая классная доска поплыла куда-то далеко-далеко. В той дали скрылась и Софья Александровна. Не видел Юрка ни класса, ни учеников; перед ним была лесная дорога, густо усыпанная разноцветной листвою, на ней он увидел Шаха и себя, шагающих строевым под звонкую песню:
— Наверх вы, товарищи, все по местам,—
Последний парад наступает...
— А сегодня, дети, я вам прочитаю рассказ Мамина-Сибиряка «Зимовье на Студёной».
И доска на месте, и Софья Александровна никуда не подевалась, сидит за своим столом и строго оглядывает класс. А Шаха — нету...
— Всем положить руки на парты, выпрямить спины. Колотович, и тебя это касается. Ох, Филя, Филя-Юрка тоже выпрямил спину, на парту положил руки, но так, чтобы левой надёжно придерживать листок, правой — писать. И перечитал уже готовые строчки:
«Здравствуй, Шах? Приезжай скорей, я очень соскучился потому что. Дядя Стёпа заболел гриппом и лежит в изоляторе. Баградзе для смеха обед подаёт ему в форточку и ещё завязывает рот и нос, а дядя Стёпа смеётся и грозит ему кулаком».
Учительница читала. Юрка, то и дело поглядывая на неё, осторожно поскрипывал пером:
«А вчера к нам приходили четыре белочки. Мы их кормили...»
— Юра, чем ты там занимаешься?
— Ничем, Софья Александровна.
— Колотович, на кого ты замахиваешься линейкой? Иди сюда! Стань вот здесь.
«Приезжай скорей, Шах. До свидания».
Юрка осторожно сложил листок вчетверо, на конверте написал: «Город Белореченск, госпиталь для солдат. Шахназарову».
— Письмо написал, да? Кому?— поинтересовалась соседка по парте Зина.
— Другу. Он в госпитале. Ранен.
— Ой, какой врунишка... Ранят в войну, а сейчас войны нету.
— Юра, Зина, вы мне мешаете. Может, вас тоже поднять?
На перемене Юрка побежал на почту. Решил опустить письмо в ящик у крыльца — не дотянуться. Хорошо, вывернулся какой-то дяденька из-за угла, остановился:
— Помочь?
— Ага.
Дяденька прочитал адрес, усомнился:
— Дойдёт ли?
— Конечно. Тут всё правильно. Дойдёт.
Дяденька опустил письмо в ящик, Юрка помчался в школу. И тут его окликнули: на ступеньках, в одном платье, стояла Таня:
— Юрочка, миленький, постой! Иди сюда. Здравствуй, Юра!
