— Но…
— Или это заговор инопланетян с Юпитера. И Капитан, на самом деле, разумная ящерица.
Я тупо уставился на друга. Он даже не улыбался.
— Ты хотел услышать мнение, — спокойно сказал Миша. — Это всё, что могу предложить.
Он с грустью посмотрел на опустевшую тарелку.
— И что мне делать? — тихо спросил я.
— Если хочешь — слиняй, — ответил Миша. — Все нормальные люди так и сделали. Это мы такие двинутые, что прилетели в самое пекло, не узнав, жарко ли тут.
Я покачал головой. Не для того я записывался в добровольцы, чтоб сбежать при первой же опасности.
Колония «Северная звезда». Комната Миши. До появления Дождя десять часов
Миша разбудил меня посреди ночи. Хотя тут не было ночей… В общем, он позвонил, когда я спал, и попросил «срочно явиться к нему в апартаменты» (оригинальная цитата). Похоже, у него были важные новости. Пришлось расстаться с уютной постелью.
Когда я «явился», Миша ходил по комнате и, кажется, сильно нервничал. Перед ним на стене висела математическая карта Солнечной системы. Вместо планет и орбит на ней были нарисованы графики и числа. Судя по пометкам и вмятинам на стене, Миша агрессивно проводил какие-то расчёты. И сейчас пытался объяснить их мне.
— Вот здесь, — он показал на карту, явно забыв, что я не учёный и плохо в этом разбираюсь, — Дождь сменил курс. Вот здесь снова на него встал. Вот здесь — в Роскосмосе из-за этого чуть с ума не сошли — он прошёл через гравитационное поле Юпитера.
— Гравитация и излучение на него не повлияли, — сказал я, зевнув. — Это ж вроде объяснили. Вряд ли такие доказате…
— Здесь! — продолжил Миша, повысив голос. Я решил молча слушать. — Он поменял скорость. Вообще без причины. А здесь он получил ускорение от Урана.
— Ну и…?
Спросонья я плохо соображал. До меня не сразу дошло.
— Помнишь, как мы сюда летели? — тихо спросил Миша. — Мимо Европы. Ты пилот — ты должен был заметить.
— Помню, — тихо сказал я.
Игнат тогда использовал гравитацию планеты, чтобы выполнить манёвр. В теории — ничего сложного. Но на практике…
Я тогда отвлёкся на гейзер. И не придал значения трюку[3], который пилоты ласково называли «Дуга Хель».
— Я в институте такое высчитывал, — сказал Миша. — Скорость, курс, инерция, гравитация. Вот просто поверь, там нужно дофига всего. Чтобы такое сделать, надо либо быть отличным пилотом, либо считать в уме со скоростью компьютера. А Игнат пролетел так, будто каждый день этим занимался. Я тогда ещё подумал, почему пилот обычного транспортника…
— Миш, не отвлекайся. С тайной жизнью Игната потом разберёмся.
Я уже сам всё понял. Но боялся сказать вслух.
— Так, короче, — затараторил Миша. — Если там и объяснили, почему гравитация Юпитера на Дождь не повлияла… Хотя гравитация влияет на всё. А учёные — просто заклёпочники, которые ради сохранения репутации готовы забить на законы физики. Но оставим это на их совести.
— Миш, — тихо сказал я.
— Но они не смогут объяснить, — продолжил Миша. — Как он то включает, то выключает влияние гравитации. Это даже я не могу объяснить. Хотя в институте нас учили, как выкручиваться, если чего-то не знаешь. Мало того, Дождь точно рассчитал ускорение и курс.
— Он сделал это специально?
Я запнулся. Мы с Мишей говорили о Дожде, как о живом существе.
— И что теперь? — угрюмо спросил я.
— Не знаю, — ответил Миша. — Я передам всё нашим лоботрясам и перешлю на Землю. Но…
Я прекрасно понимал, что «но». Если уж то, что Дождь прошёл облако Оорта и обогнул Юпитер, никого не убедило, манёвр с гравитацией вряд ли изменит мнение учёных. Как выяснилось, у Миши было другое «но».
— Вдруг они подумают, что Дождь агрессивен, — сказал он. — Инопланетный корабль или высокоразвитая космическая амёба, пожирающая планеты.
— Думаешь, он… опасен?
— Понятия не имею. Но если б это была амёба — как минимум две планеты она бы уже сожрала.
— А серьёзно? — устало спросил я.
— Это серьёзно. Если бы Дождь хотел всех убить, он бы уже давно начал это делать.
Миша немного помолчал и продолжил.
— Хотя, может, ему по вкусу именно Нептун. Тогда «щитовиков», желающих пострелять по метеоритам, ждёт верная смерть.
— Спасибо, — пробубнил я. — Теперь мне легче.
