— Я поверил им, тут вы абсолютно правы, профессор, —
играя желваками, подтвердил сэр Перси. — Поскольку у этих вчерашних обезьян,
как вы изволили выразиться, не принято лгать. И даже не потому, что это
считается зазорным. Просто им вообще незнакома ложь. Огненноголовые — очень
непосредственные и искренние люди, а никакие не обезьяны! Впрочем, вам, Чванс,
как ярому последователю евгеники и социального дарвинизма, это будет непросто
понять и принять!
— Видели ли вы собственными глазами сооружение, о
котором рассказываете нам битый час? — спросил один из ведущих антропологов
Кембриджского университета, как и профессор Чванс разделявший идеи
социал-дарвинистов и основательно задетый сэром Перси за живое. — Потому что,
признаться, если вы сейчас дадите положительный ответ, это будет почище Трои,
обнаруженной господином Шпильманом в Малой Азии! Но, сэр, имейте в виду, если
вы не сможете привести убедительных доказательств, то… — он замолчал, давая
понять, в таком случае репутации сэра Перси несдобровать, причем, это, пожалуй,
самое малое, чем он рискует.
— Да, сэр Перси, собранию хотелось бы услышать от вас,
видели ли вы Белую пирамиду собственными глазами? — сказал
Председательствующий.
Полковник облизал губы.
— Нет, сэр, — с сокрушенным видом признал он. — Все
рассказанное мной основывается, главным образом, на записанных с чужих слов
преданиях.
Сразу несколько человек из разных концов зала пронзительно
засвистели.
— Позор!! — выкрикнули с галерки. Председательствующий
врезал молоточком по столу.
— Трепло! — не унимались на галерке.
— Отчего же, сэр, такой непоседа как вы, такой, я хотел
сказать, умудренный опытом путешественник, не уговорил индейцев отвести его к
этой самой Колыбели? — вкрадчиво осведомился Председательствующий. — Не верю,
сэр, будто вы не обращались к ним с подобными просьбами, в особенности убедившись,
что расположили к себе их сердца…
— Просил и не раз, — со вздохом отвечал Офсет. — Но это
оказалось не самой простой задачей из тех, что мне приходилось решать…
— Почему, позвольте узнать? — голос
Председательствующего сделался елейным, словно он расспрашивал нашкодившего
малыша или душевнобольного. — Неужели вам было отказано, сэр?
— Никак нет, сэр, — чисто по-военному отчеканил
полковник. — В конце концов, старейшины сдались, и не только самым подробным
образом растолковали мне, как попасть к Белой пирамиде, но и обещали
сопроводить меня туда. Это было совсем не лишним, сэр, поскольку, как я уже
имел честь доложить уважаемому собранию, большинство индейских племен,
соседствующих с Огненноголовыми, крайне враждебно настроены и к ним самим, и к
их друзьям. Если бы они схватили меня, то, не задумываясь, отправили бы в
обеденный котел…
Профессора Чванса передернуло. Сара Болл побледнела.
— Путешествие через сельву в одиночку с большой
вероятностью рискует стать путем в один конец, — со свойственной многим бывалым
воякам невозмутимостью продолжал полковник. — Но, повторяю, Огненноголовые
обещали мне всестороннее содействие. Что до меня, то я, как вы совершенно верно
изволили заметить, едва узнав о существовании Колыбели, положительно сгорал от
нетерпения, причину которого, полагаю, не надо пояснять никому из
присутствующих. Правда, при этом я не форсировал события, поскольку, поверьте
мне, леди и джентльмены, давить на старейшин — никак нельзя, всякая
настойчивость — хороша в меру. Переусердствовав, я рисковал пожать прямо
противоположные результаты. Для начала, мне было предложено дождаться окончания
сезона дождей. В этот период Мадейра, Маморе и их многочисленные притоки
покидают берега, превращая джунгли в непроходимые гиблые топи, простирающиеся
на многие сотни миль и кишащие кайманами, анакондами, пираньями и прочим
плотоядным зверьем.
— А вам не пришло на ум воспользоваться пирогами? — с
вялым скепсисом заметил один из преподавателей Лондонского университета. — Тем
более, вы ведь сами упоминали, что ваши Огненноголовые друзья привыкли
передвигаться по воде. К чему же было рисковать шкурой, продираясь через лес?
— Вы абсолютно правы, — кивнул полковник. — Несколько
хороших каноэ или даже добротный плот гораздо лучше приспособлены для
путешествия в тех краях, и именно так я и собирался поступить. Однако, как мне
пояснили старейшины, в сезон дождей уровень Маморе поднимается так высоко, что
сама Белая пирамида оказывается на дне. То есть, как я понял со слов одного из
вождей, ее основание практически круглый год лежит под водой, но, когда с неба
пять месяцев к ряду хлещет, как из ведра, ее заливает по самую макушку. Кстати,
я, кажется, забыл упомянуть, на вершине пирамиды стоит храм с несколькими
рядами колонн, поддерживающих крышу и фризами, украшенными искусно высеченными
барельефами.
