— Определение?! — воскликнул профессор Чванс,
театрально воздев ладони к потолку. — Черт побери, а макаки, должно быть,
полагают «колыбелью всего» самую развесистую пальму, на которой больше всего
бананов! Ну и вздор! Клюква, иначе не скажешь!
— Вот значит, как? — поспешно вставил
Председательствующий, попытавшись переключить внимание полковника на себя, пока
они с Чвансом не вцепились друг дружке в глотки. К тому все шло, скандал мог
разразиться в любую секунду, а подобное безобразие отнюдь не входило в его
планы. — И как же прикажете это понимать, полковник? Что означает
словосочетание — «Колыбель Всего», как по-вашему?
— Тут может быть несколько объяснений, сэр, — отвечал
полковник. — Самое банальное состоит в том, что людям, вообще говоря,
свойственно наделять божественными чертами своих предшественников, достигших
более высокой ступени эволюции. История знает сколько угодно примеров этому.
Возьмите хотя бы ацтеков, они ведь всерьез почитали руины древнего города
неподалеку от Мехико, его имя, как назло из головы выскочило, местом, откуда
боги правят миром, хоть не вызывает сомнений, и обе пирамиды, что там стоят, и
другие культовые сооружения, перешли им по наследству от предков…
— Вы говорите о Теотиуакане! Ацтеки действительно
называли его «Городом богов»! — выпалила с места Сара Болл, и полковник, не
удержавшись, снова посмотрел на нее с благодарностью.
— Побойтесь, бога, мисс Сара! — простонал профессор
Чванс.
— Между прочим, пирамиды Теотиуакана, и Луны, и, в
особенности, Солнца, не многим уступают египетским или даже превосходят их! —
запротестовала Сара Болл. — Возьмите хотя бы Розовую пирамиду в Дахшуре или
пирамиду Менкауры в Гизе!
— Вот это сенсация!! — воскликнул один из молодых
репортеров, сотрудничавший с далекой австралийской «Sunday Age».
— Это уже точно ни в одни ворота не лезет! — бросил
Арнольд Голденвысер, вставая.
— Какие у вас основания делать столь смелые заявления,
сэр Перси? — хмурясь, осведомился Председательствующий. Когда он просматривал
представленный полковником отчет, ни о какой Белой пирамиде и, тем более,
Колыбели Всего, там не было ни единого слова. Следовательно, Офсет понес
отсебятину, позволил себе экспромт, и ситуация вот-вот обещалась выйти из-под
контроля.
— Вопрос не по адресу, сэр! — крикнул профессор Чванс.
— Не были бы шарлатаны шарлатанами, если бы утруждали себя чепухой вроде
поисков доказательств!
— Каких же доказательств вы хотите? — осведомился сэр
Перси с ненавистью.
— Настоящих вещественных доказательств, — словно
разжевывая азы подростку с серьезными задержками в развитии, ледяным тоном
пояснил Чванс. — Таких доказательств, милейший, на какие не скупятся настоящие,
ответственные исследователи, чтобы не навлечь на себя обвинения в
пустозвонстве…
— Так вы считаете меня пустозвоном, сэр? — лицо
полковника потемнело.
— Для начала, я считаю вас человеком, призывающим
научное сообщество поверить в существование некоего грандиозного архитектурного
памятника там, где его априори быть не может! — выкрикнул Чванс, сопровождая
речь оживленной жестикуляцией. — Если бы вы потрудились ну хоть чуть-чуть
взвешивать чушь, которую сами же и несете, выдавая за истину, то сэкономили бы
наше время и себя бы, кстати, не выставляли на всеобщее посмешище! Черт возьми,
полковник, большинству из нас известно еще со школьной скамьи, что Амазонская
низменность или Амазония, называйте ее, как вам заблагорассудится, к слову,
самая большая низменность на планете, располагается между двумя нагорьями,
Бразильским и Гвианским в области, где земная кора образует пологий прогиб
глубиной до трех миль и около шестисот миль в ширину. Он простирается от Анд до
Атлантики. В геологии подобные образования зовутся синеклизами. Это, выражаясь
по-простому, чтобы даже до вас дошло, господин Офсет, большущая сточная канава,
заполненная морскими и континентальными отложениями, относящимися к палеозою и
кайнозою. То есть, всяческим рыхлым мусором, накапливавшимся в Амазонии
миллионы лет. И там просто нет и быть не может материала, подходящего для
монументального строительства белых, красных и даже серо-буро-малиновых! Вот и
весь сказ, милейший! Поэтому, когда вы явились сюда с сомнительными историями,
родившимися в воспаленном мозгу дикарей, едва перешагнувших уровень
новокаменного века, и, вдобавок, добытыми вами из третьих рук, то это, по
меньшей мере, несерьезно! Прошу меня извинить, полковник, но пока что ваши
ничем не подкрепленные заявления превращают научное собрание в балаган! То, что
вы поверили каким-то бредням в исполнении вчерашних обезьян, ваше личное дело,
конечно, легковерность — не самый постыдный порок. Нам же, настоящим ученым —
требуются доказательства. ДО-КА-ЗА-ТЕЛЬ-СТВА!
