В поместье было тихо. Все молчало. Над округой царила унылая тишина. Никто не видел людей, укрывшихся на опушках леса вокруг всего открытого пространства, где они в напряжении стояли, замерзая от холода.
По дороге, ведущей к небольшой роще, неподалеку от Тубренна, скрипя, проследовала телега. Там она остановилась в ожидании.
В господском доме желтым светом горели окна. Продолжались торжества в честь губернатора и его свиты, раздавался беспорядочный шум голосов, все чаще слышался смех.
Праздник был в разгаре. Виллему крутилась весь вечер и нервничала. Необходимо было действовать.
Она извинилась перед хозяйкой дома, заявив, что чувствует себя плохо, кружится голова и она боится упасть в обморок прямо на глазах у гостей. Нет, с ней не было никакого несчастного случая, как фру могла только подумать такое, видимо, съела что-то, чего не принимает желудок. Нельзя ли ей пойти и лечь в постель?
Хозяйка внимательно посмотрела на нее. Она действительно выглядела измученной: Виллему всегда была хорошей актрисой. Никто не мог выглядеть такой больной, как она, когда ей этого хотелось.
– Убери только грязные тарелки и можешь идти. Больных нам здесь не надо.
Виллему тут же послушалась.
Она сумела забрать ключ от подвала и, спустя пару минут, была уже на улице, где ее нетерпеливо дожидался Эльдар.
– Что, черт возьми, случилось с тобой? Ты оделась тепло?
– Одела все на себя, что у меня есть, – нервно рассмеялась она.
– Тогда идем скорей! Они ждут только нас.
Кто «они» он не объяснил, но она поняла, что он имел в виду людей в лесу, которые хотели, чтобы телега убралась отсюда еще до того, как они нанесут удар.
Виллему была благодарна им за их беспокойство и несчастных слабых людях. Все-таки в мире есть человечность!
В подвале они поняли, что людей нужно в несколько раз больше. Несчастные существа не понимали, что Эльдар и Виллему желали им только хорошего. Но Эльдар обстоятельно переговорил с Йенсом, и тот, поняв все, согласился завязать себе рот и связанные руки заложить за спину. Тогда и остальные медленно и испуганно согласились на это. Один из них заупрямился и стал визжать, как недорезанный поросенок. В конце концов Эльдару пришлось сбить его с ног.
– Все это совсем не нужно, – сказал он сквозь стиснутые зубы. – Не лучше ли было пустить на всю эту развалюху красного петуха?
И она к своему разочарованию поняла, что спасать этих несчастных была не его затея. Но сейчас он слишком возбужден.
К счастью, все они привыкли ходить, привязанные друг к другу. Эльдар обмотал их веревкой, чтобы они не расползались, и все вышли на улицу.
– Подожди, – прошептала Виллему, обратившись к Эльдару. – Идите не спеша к роще, я догоню вас.
– Я один не справлюсь с ними, – прошипел Эльдар.
– Ничего, они сейчас послушны. Дай мне твой нож.
Прежде чем он успел возразить, она исчезла. Как стрела промчалась Виллему к маленькому дому среди деревьев, нашла ключ под камнем в стене и открыла дверь.
Кристина Тубренн лежала на кровати, как и прежде. Виллему перерезала ремни, искала какую-нибудь одежду, чтобы набросить на нее, а потом завернула ее в постельное белье.
– Сама можешь идти? Пришло время уходить отсюда.
Молодая женщина начала дрожать:
– Не знаю. Давно не вставала на ноги…
Она попыталась, но тут же упала.
– Обопрись на меня, нести тебя я не смогу, – прошептала Виллему. – Идем быстро, нас ждут.
Она почти тащила женщину за собой от одной стены дома к другой, пока они не оказались на открытой местности. Они уже могли в темноте видеть длинную цепочку людей.
– Это Кристина, – шепотом сообщила она Эльдару. – Она идти не может. Ты ее не сможешь понести?
– А кто поддержит подростка с раной на ноге?
– Я. Пошли!
Она попыталась не замечать ужасный запах, исходивший от подростка. Естественно, в толпе кто-то всхлипывая, кое-кто предпринимал попытки сбежать, но Эльдар был начеку.
Это был кошмарный поход. Роща была далеко, каждое мгновение они ожидали, что их обнаружат и беспомощные люди станут рвать связывающие их веревки, чтобы убежать. Они чувствовали, что это не обычная процессия на работу, они связаны сильнее обычного, не знали ни Эльдара, ни Виллему и были перепуганы их лихорадочной нервозностью. Глядя на них, она испытывала неимоверную боль.
