Всё, чего я не помню - страница 83
Люди говорят, все это брехня. Виноват во всем лишь один человек, и это Вандад.
Мы обгоняли машины в левом ряду, народ показывал пальцем и смеялся, кто-то из туристов закричал:
– Hello please where are we going please?[71]
Но мне было на них насрать, время поджимало, мне просто надо было доехать туда, оставалось уже совсем немного. Когда мы выскочили с кольцевой развязки у Вестберги[72] и проехали промзону и заправку, я услышал голос гида: «Honestly – have you ever seen a more beautiful view? This is why Stockholm is called Venice of the North»[73].
Люди говорят, что за деньги Вандад делал что угодно. Он был эмоционально нестабилен. За тысячу крон продал бы родную мать.
Когда мы почти доехали, послышался звук сирен, и нам навстречу на большой скорости промчалась скорая. На месте аварии остались только пожарные машины. Я опоздал. Они спилили крышу и вытащили его, бабушкин «опель» превратился в кабриолет. Я остановился немного в стороне. Голос гида молчал, туристы не знали, что делать, некоторые вышли из поезда, чтобы подойти к разбитой машине, кто-то достал телефон и стал снимать, кто-то пытался успокоить детей. Я хотел подойти ближе, но не мог. Издалека я видел, что машина более или менее в порядке, не считая узкого дерева, выраставшего из капота. Конечно, двигатель дымил, и дворники торчали под прямым углом, но я не хотел верить, что все настолько плохо.
Люди говорят, что Вандад позволял Самуэлю платить за все. Когда они съехались, он брал с Самуэля безумные деньги за квартиру только для того, чтобы можно было не работать. Когда он взял на себя заботы о бабушкином доме, то начал выбивать из жильцов деньги, каждую неделю повышал стоимость аренды, отобрал у них паспорта, угрожал тем, кто не мог платить, вызвать полицию.
Через некоторое время подошел парень, который звонил Пантере, и спросил, со мной ли он говорил. Сказал, что телефон не пострадал, а он не знал, кому позвонить, и просто нажал на последний набранный номер. Он несколько раз спросил, как я себя чувствую, и предложил отвезти меня в больницу. Я не отвечал, не мог, я просто сидел на корточках и смотрел в траву, вот земля и муравьи, а чуть дальше несколько шишек, парень снова спросил, как я, туристы начали возвращаться к поезду, мне было пора ехать обратно в Скансен, но парень все не унимался, сказал, что работал медбратом в Камбодже и много чего повидал. Он приобнял меня и добавил:
– Слушай, ничего страшного, все будет хорошо, вот так, вот так, успокойся, ничего страшного.
Его прикосновение было приятным, я ощущал его тепло и запах пота, а на заднем фоне слышал голос гида, который начал по новой и приветствовал туристов, и в тот момент, когда поезд должен был проезжать по мосту Юргордсбрун, а не стоять на обочине в Сольберге, голос произнес: «Stockholm. Look at her. Isn’t she beautiful?»[74]
Люди говорят, что именно из-за Вандада тот паренек спрятался в кладовке.
О чем это ты? Кто это сказал?
Люди говорят, что внутренние органы Самуэля были пробиты, аорта разорвалась, сердце не выдержало, Самуэля раздавил двигатель. Он умер сразу или по дороге в больницу. Ведь он же умер? Да, в том, что он умер, все согласны. Родился, жил, умер.
Кто? Мне нужны имена.
Люди говорят, что после смерти Самуэля какой-то писатель начал задавать вопросы. Встречался со знакомыми Самуэля, говорил, что тоже потерял кого-то и теперь хочет разобраться, что произошло с людьми, которые знали Самуэля, он хотел понять, как люди смогли жить дальше, хотел избавиться от чувства вины, и всякий раз, когда он слышал, что это не было спланировано, всего лишь несчастный случай, что Самуэль совсем не был из тех, кто пошел бы на такое, а потому он этого и не делал, писателю становилось немного лучше. Чувство вины исчезало, он убеждал себя, что история Самуэля – это история близкого ему человека, и если знакомые Самуэля смогли жить дальше, то сможет и он.
