— Где скрывается? Свободное, с большим количеством путей отхода место, где можно затеряться. Это должен быть довольно крупный населенный пункт, чтобы исключить возможность ракетного удара по определенным нами координатам, вряд ли это пещера в горах или кишлак. Это должен быть населенный пункт с современными средствами связи, с большим количеством людей, въезжающих и выезжающих из него, чтобы в этом людском потоке могли затеряться те, кто едет к Тимуру — или сам Тимур, если он решит бежать. Возможно, это должен быть настолько крупный город, чтобы можно было менять убежища внутри его самого, не выезжая из города. Я бы поставил на Карачи, господа.
— А как насчет одной из британских военных баз? — спросил Велехов
— Сомневаюсь. Дело в том, что Тимур отлично понимает: он должен сотрудничать с британской разведкой, но на равноправных условиях. Сейчас это так и есть: если у британцев могут быть десятки контактов в этой стране, то у бывшего руководителя спецслужб страны их десятки тысяч. Но если генерал Тимур укроется на британской военной базе — то ни про какое равноправие не может быть и речи. При необходимости — его просто схватят, вколют пентотал натрия[105] и узнают все, что пожелают. А потом ликвидируют. Нет, он не на британской военной базе.
— А если его арестовали? — не отставал Велехов
— Сомневаюсь, что Тимур дастся живым, это слишком крупная птица. К тому же британцы на это не пойдут: тихо они арестовать его не смогут, нашумят — а шум оттолкнет от них многих из движения сопротивления. Британцы, как и мы — танцуют на очень тонком льду.
— Ошибаетесь, судари — сказал Чернов
— Вот как?
— В Карачи расположен его штаб, это несомненно. Там находится человек, которому Тимур доверяет настолько, насколько вообще может кому-то доверять генерал спецслужб. Оттуда идут указания, подписанные Тимуром — но подписывает их не Тимур, а этот самый человек. Вы отследили, каким именно образом передаются указания?
— Стандартная цепочка, очень надежная. Прямого контакта курьеров с оперативным центром нет, курьер скачивает информацию из Интернета, где она размещается в публичных файлохранилищах, на несколько часов, а то и минут. Дальше — при необходимости они путешествуют на дискете, флешкарте или жестком диске. Приговоры исламской шуры записываются на видео и передаются точно так же, ублюдки хорошо умеют пользоваться Интернетом. Мы отследили несколько выходов в сеть, все они идут через анонимайзеры[106], аккаунты открываются и оплачиваются электронными деньгами с кредитных карт, купленных на один раз или украденных. Каждый аккаунт используется только для одного сброса информации, дальше он не используется и нам приходится начинать всю работу заново. Они знают, что делают.
— То же самое было и в мое время, только все было медленнее — сказал Чернов — но здесь совершенно особое восприятие времени. Если письмо должно путешествовать месяц — оно будет путешествовать месяц, они не торопятся жить, они — не мы.
— А как насчет самого Тимура? По-вашему, он не контактирует с подпольем?
— Немного. Немного, эпизодически, скорее всего он оставил за собой деньги. Деньги, которые идут на все на это — через деньги он их контролирует. Указания он, скорее отдает эпизодически, но у него есть человек в штабе, тайный агент, который докладывает ему все, что происходит. Сам Тимур вмешивается только тогда, когда нельзя не вмешаться — а выполнение его указаний обеспечивается финансированием. Штаб в Карачи — это, прежде всего ответвление британского штаба, из которого контролируют подрывную деятельность здесь у нас.
— И если мы идентифицируем и разгромим этот штаб… — сказал я
— Это и есть последняя линия обороны Тимура. Он поймет, что ищейки подобрались слишком близко и нырнет на дно. Еще глубже, чем он нырнул сейчас. Никаких контактов, ничего. На несколько лет.
Я кивнул в знак согласия. Вероятно, так и есть.
— Но где же тогда сам Тимур? — спросил уже Велехов
— Там, где мы никогда не будем его искать.
Танки… Стройный ряд танков — песочного, в пятнах цвета, массивные башни, противогранатные решетки. Строгое построение — по четыре танка в ряд.
