– Расскажи мне о том, что последнее ты помнишь из пребывания на ферме, прежде чем за вами приехали хендлеры, – сказал доктор Беккет. Он снова сидел в кожаном кресле, а я на стуле напротив, и руки у меня не были связаны. Голова тяжелая – лекарство, которое доктор дал мне для успокоения, обволакивало тело, расслабляло мышцы, наполняло легкостью.
– Я была с Джеймсом, – с улыбкой начала я. – Мне приснился сон о нас, и я как раз его пересказывала, когда снизу послышался крик Даллас. Тогда мы побежали в лес. – Прикрыв глаза, я говорила о погоне, о том, как в Причарда выстрелили из тазера, а Даллас заколола Роджера. Беккет внимательно слушал, не перебивая, но когда я закончила, он облизнул губы, будто ему не терпелось задать вопрос.
– А где был Майкл Релм во время сцены на парковке? Касанову там видели, а Майкла на ферме не оказалось. Ты не знаешь, куда он пошел?
– Может, покончил с собой, – горько ответила я и сразу пожалела о вылетевших в тишину кабинета словах. Я не хочу смерти Релма. Я хочу, чтобы он сказал, что Беккет лжет от начала до конца. Я хочу, чтобы он отвез меня к Джеймсу.
– Я абсолютно уверен, что Майкл жив и здоров, – сказал доктор. – Но не беспокойся, когда мы его отыщем, он получит по заслугам. Так когда ты последний раз его видела?
– В доме. Они с Касом затеяли спор и вышли во двор, а потом мы с Джеймсом поднялись наверх и… – Я подняла взгляд на доктора Беккета, спохватившись, что не должна вообще-то знать, что Джеймс на свободе. – А как Джеймс? – спросила я с тревогой.
Доктор улыбнулся:
– О, с ним все в порядке, Слоун. Он в стационаре Программы и очень нам помогает, как я слышал. Не волнуйся о нем. Лучше о себе думай.
– Не мучайте его. – Доктор Беккет попался на собственной лжи и даже не знает об этом. Я быстро заморгала, словно сдерживая слезы. – Пожалуйста, не мучьте его.
Доктор поджал губы, будто испытав угрызения совести.
– Я передам, что ты за него просила. Устроит?
Я кивнула, притворяясь благодарной, откинулась в кресле и сосредоточилась на последних днях на ферме и нашем с Джеймсом разговоре о детях. Вряд ли эти воспоминания помогут кого-то найти, тем более моего бойфренда.
Беккет что-то записал, явно взволновавшись. Я помнила слова Асы, что у меня всего шесть дней до лоботомии, если я не научусь тянуть время.
– Кажется… – начала я, не зная, что сказать, но понимая, что надо действовать, – я что-то забыла… Насчет того, где может находиться Релм. Вроде он мне что-то говорил, но я не помню.
Доктор снял очки и положил их на стол.
– Есть препараты, позволяющие оживить воспоминания, – начал он. – Можем в следующий раз испробовать.
Он мне не верит. Видимо, догадывается, почему я вдруг стала образцовым пациентом. Я применила отвлекающий маневр.
– Если вы его найдете, – заговорила я храбрее, чем от себя ожидала, – я хочу с ним поговорить прежде, чем вы сделаете… – я махнула рукой, – то, что решили с ним сделать. А затем я хочу поехать домой.
Доктор Беккет снисходительно кивнул:
– Конечно, дорогая. Тебе в любом случае придется закончить курс лечения, но после этого ты свободна.
– Договорились.
О лоботомии он не сказал – правда, я и не ждала. В душе я немного надеялась, что он открыто признается. С другой стороны, без спасительной лжи оставшиеся дни превратились бы в пытку. Я уже видела Лейси, Причарда. Я знаю, что меня ждет. Может, лучше до последнего не думать об этом.
На прощание доктор Беккет заставил меня проглотить блестящую красную таблетку. К моему удивлению, Аса меня не ждал. Меня сразу потянуло в сон, и я заторопилась в палату, но, проходя мимо рекреации, замедлила шаг.
Лейси сидела у окна, тихо покачиваясь. Казалось, ей лучше. Я огляделась – коридор можно было признать зоной, свободной от Келл, – и подошла.
– Красивая прическа, – начала я с самой жалкой и безобидной фразы в мире. Лейси повернула голову и сверкнула улыбкой.
