– Я добуду наличных, – устало сказал Кас. – Я тебя еще не подводил?
Даллас покачала головой.
– А откуда деньги? – спросила я. Кас покосился на меня и снова отпил воды.
– Он не признается, – ответила Даллас. – По-моему, он вор, но всем позволительно иметь секреты. И если мой маленький клептоман захочет позаимствовать у более везучих, так тому и быть. Нам кушать надо.
– Однажды у нас будет лобстер и стейк, – сказал Кас, улыбаясь.
– Готовить будешь сам, – сказала Даллас.
– Еще бы! Я не дам тебе такое сжечь.
Мы улыбались, но было уже по меньшей мере три утра. Я попрощалась и пошла к себе. Даллас и Кас остались. Вряд ли они собирались и дальше бороться, но я не думала, что они займутся любовью. От этого они мне еще больше понравились. У них простая, искренняя дружба, и я снова увидела другую Даллас. Обрадованная новостью о том, что Джеймсу пока удается скрываться от Программы, я почти начала надеяться, что все обойдется.
Дни текли медленно и приятно. Как-то ранним утром я увидела Релма у черного выхода с улыбкой от уха до уха. Это настолько было на него непохоже, что я невольно оглянулась. Но в кухне были только мы. Уперевшись рукой в бедро, я засмеялась и спросила:
– В чем дело?
Не отвечая, Релм открыл дверь. Взглянув в дверной проем, я вытаращила глаза. В кухню влетел легкий ветер, пахнувший травой, а во дворе паслись не меньше шести оленей, среди них один олененок. Они были сказочно красивы. Я шагнула вперед, но Релм приложил палец к губам:
– Тс-с-с… – Он повернулся к оленям. Мы стояли рядом, и Релм обнял меня за плечи. – Иногда трудно помнить хорошее, – прошептал он.
Олени щипали зелень на старом дворе, а олененок лежал в траве. В утреннем свете ферма казалась еще красивее: зеленая, полная жизни. Как могла случиться эпидемия самоубийств, если природа такая чудесная и нежная? Разве в таком месте может произойти что-то плохое? Я склонила голову на грудь Релма, и мы засмотрелись на оленей, совсем забыв, что в мире существует такая красота.
– Вы чего делаете? – окликнул нас Кас. Один из оленей повернул голову и насторожил уши. Кас, громко топая, подошел к нам. – Черт возьми… – восхитился он, показывая на двор. Два оленя немедленно сорвались с места, остальные замерли, глядя на нас. – Может, убьем одного и съедим?
Я фыркнула и выразительно посмотрела на Каса. Релм усмехнулся и убрал руку с моих плеч. Когда я снова повернулась к двери, оленей уже и след простыл. Разочарование было огромным. Мне понравилось ощущение, возникшее при виде оленей, понравилось чувствовать себя маленькой наедине с природой.
Кас со вздохом вернулся на кухню, пошарил в нижних шкафчиках и достал тяжелую сковородку, налил в нее воды и поставил на газ. Думаю, мысль об оленьем рагу еще крутилась у него в голове, но готовить он собирался ужасную лапшу быстрого приготовления, которую они купили на заправке. Кас так и не нашел денег, но ни Релм, ни Даллас не давили на него, хотя и нервничали.
Подошел Релм.
– Хочешь прогуляться? – предложил он. – Погода великолепная.
Я подняла взгляд, впервые чувствуя за долгое время себя спокойной: трудно сердиться в таком красивом месте. Я согласилась, попросив Каса оставить нам еды, когда мы с Релмом вернемся.
Солнце светило, но ветер был холодный. Я обхватила себя руками, идя по широкой лужайке к ручью, за которым начинался лес. С другой стороны возвышался горный хребет, словно надежная стена. Мне вспомнилось, как в Программе Релм вывел меня погулять в больничный цветник, и это дало мне надежду. Напомнило, что есть мир, куда я хочу вернуться.
Маленький деревянный мост горбился над рекой. Мы постояли посередине, облокотившись на перила и любуясь домом и лесом.
– Что с нами дальше будет? – спросила я тихо. – Сколько мы еще будем тут жить?
– Сколько сможем. – Релм опустил голову. – Нам необходимо часто переезжать. Пока существует Программа, мы не будем в безопасности.
Я знала, что он прав, но признать это значило разрушить умиротворение минуты. Я тяжело вздохнула, глядя вокруг и желая, чтобы так было всегда.
– Слоун, я хочу рассказать тебе все, – тихо проговорил Релм. – Только не знаю, смогу ли.
