вынуждено было брать золото в кредит, но через некоторое время оно благодаря
свободной конвертируемости рубля вновь утекало к прежним хозяевам, и русские
вновь вынуждены были его занимать.
В 1900 г. доля иностранных владельцев составляла: 70% в горной промышленности;
72% в машиностроении и металлообработке; 31% - в химической промышленности; 14
металлургических заводов Юга из 18 были иностранными. Нефтяная отрасль почти
полностью контролировалась иностранной буржуазией. То, чем зарубежные концерны
не владели напрямую, они зачастую контролировали опосредованно, ведь
финансовая система и банки находилась под их управлением. К началу XX века
иностранные вложения составляли 45% всего акционерного капитала. Из них более
половины (54,7 %) - в горной и металлургической промышленности. В итоге сколь
бы бурным ни был рост российской экономики, сливки неизменно доставались
иностранцам, а у России появлялись долговые обязательства, которые
дополнительным бременем ложились на отечественный капитал, не говоря уж о
простом народе. При этом доходы казны неуклонно снижались. Например, в
1884-1891 г.г. среднегодовой вывоз хлеба составил 408 млн. пудов при средней
выручке 333 млн. руб., а в 1893-1897 г.г. вывозя по 509 млн. пудов в год,
удалось выручать в среднем лишь 316 млн. руб.
То, в чьих интересах работала российская экономика, красноречиво говорит такой
факт: в России средневзвешенная стоимость одного пуда керосина (в то время
товар массового спроса) приближалась к 2 рублям, а в Лондоне пуд русского же
керосина стоил 83 копейки. Это тем более поражает, если учесть, что самая
дешевая нефть в мире тогда добывалась как раз на бакинских промыслах.
Объяснение в том, что внутренние продажи керосина облагались акцизом, дававшим
казне несколько миллионов рублей ежегодно, но экспортеры были от него
освобождены. Ко всему прочему на перевозку нефтепродуктов по железным дорогам
стараниями Витте были существенно снижены тарифы. Чем может быть объяснена
такая трогательная забота русского правительства о зарубежных импортерах и
европейских потребителях? Ничего удивительного - тогда, как и сейчас, страна
была сырьевым придатком Запада, и национальным петербургское правительство
было лишь формально.
Это выглядит, как издевательство над здравым смыслом, но после отставки Витте
правительство наоборот взвинтило тарифы на перевозку нефтетоплива и
категорически противилось участию иностранцев в отрасли. Это делалось в
интересах другого зарубежного монополистического клана. К 1906 году в Донбассе
сложился синдикат "Продуголь", контролировавший более половины всей добычи
Донецкого угольного бассейна. Владели "Продуглем" крупнейшие французские банки
- как раз те, что предоставили большую часть зарубежных займов царскому
правительству для спасения от революции. Угольное лобби было настолько мощным,
что правительство вынуждено было идти у него на поводу, искусственно создавая
в промышленности энергетический голод, заставляя потребителей отказываться от
нефти в пользу менее выгодного угольного топлива.
В общем, министр финансов Витте постарался для блага мирового
монополистического капитала на славу. Однако аппетиты международных хищников
росли, и Витте приходилось проводить все более радикальную политику. В
августе-сентябре 1905 г. во время мирных переговоров с Японией в Портсмуте
(США) Витте встречался с одним из своих кураторов - лидером американских
банкиров и руководителем Американского Еврейского комитета Якобом Шиффом,
который в ультимативной форме потребовал от него скорейших либеральных реформ
в России, грозя в противном случае эскалацией революции. В результате появился
знаменитый манифест 17 октября 1905 г., автором которого был к тому времени
уже глава царского правительства граф Витте.
Через полтора месяца, 2 декабря в самый разгар политического кризиса,
вызванного всеобщей стачкой, в восьми петербургских газетах появляется
скандально знаменитый Финансовый манифест Парвуса, объявляющий правительство
банкротом и призывающий население изымать из банков свои вклады в золоте.
