— Ах ты не знал, презренный! Сейчас узнаешь! — говорят стражники и давай лупить его чем попало и как попало.
Патша клялся и богом и детьми, что он не виноват, но стражники продолжали его бить кулаками и сапогами.
Видя, что обвиняемый не признается, вынесли решение: казнить, ударив головой преступника о казенный столб!
Вот уже притащили патшу на площадь к огромному каменному столбу. Вот связали его ноги веревкой. Вот уже оттащили его в сторону, чтобы раскачать и с силой ударить о каменный столб…
Патша плачет, умоляет, клянется, что неповинен, но судьи неумолимы.
— Нельзя, — говорят, — помиловать того, кто наживался на человеческой крови!
Вот раскачали патшу и со всего размаха ударили о каменный столб!
«Погиб!» — подумал патша и… очнулся. По-прежнему сидел он на кухне за чаем, а напротив него — волшебник. Выхватил патша, меч и хотел зарубить волшебника, но тот показал ему бумагу. Пришлось патше отступиться.
Вот и вся сказка: царям и богатеям наука не впрок!
Сидел Мусей на печке и перебирал горох. Вдруг он услыхал лай собак. Расхрабрился Мусей и громко свистнул.
— Что ты, Мусей! — вскрикнула жена. — Как ты не боишься? Вот придут с понятыми и заберут тебя.
Мусей обрадовался своей смелости и ответил:
— А хочешь, слезу с печки и ещё раз свистну?
Слез он с печки и опять свистнул.
— Ну как ты не боишься, Мусей? — удивилась жена.
— Выйду вот в сени и свистну! — сказал Мусей, всё более распаляясь. Вышел он в сени и снова свистнул.
— Ну и Мусей! Неужто тебе не страшно? — сказала жена, всё более подзадоривая мужа.
— Выйду вот за ворота и свистну! — сказал Мусей.
Вышел Мусей за ворота и стал свистать, на всю улицу. А жене, только того и нужно было, она взяла да и заперла ворота.
Расхрабрившийся Мусей походил, посвистал на улице, а потом вернулся и торкнулся в ворота. Те оказались на запоре.
— Отопри ворота! — постучал Мусей в окно.
— Кто там? — удивленно спросила жена.
— Да я же, Мусей!
— Мой Мусей у меня под боком, — ответила жена, лаская, кума Кергури, бог весть когда успевшего забраться к ней.
— Что за оказия! — недоуменно пробормотал Мусей. — Неужто это не наша изба? Пойду-ка погляжу на соседние дома. Верно, не к своей прибрёл, — рассуждал он, отходя от собственных ворот. Ну вот, справа — переулок, слева — изба Пудапа…
Да конечно же это наша изба, — решил он и снова постучался в окно.
— Марье, а Марье, отопри же ворота!
— Да кто это среди ночи стучится? — нетерпеливо спросила жена.
— Так это же я, Мусей!
— Где же ты это бродишь всю ночь?
— Да я ведь вышел — только воров попугать, — оправдывался Мусей.
— Так разве ты ещё де вернулся? — удивилась жена. — А я подумала: кто это обманывает меня? Заходи скорей, — ласково тараторила жена, широко раскрывая ворота.
Мусей вошёл в избу и снова залез на печку греться. Спустя несколько дней жена пристала к Мусею:
— Что ты, Мусей, все дома сидишь? Вон вчера кум Кергури журавля словил. Не мешало бы и тебе, попробовать. Гляди; и ты поймаешь на счастье.
Не посмел Мусей ослушаться жены и отправился на охоту. Целый день он гонялся за журавлями, да так и не поймал. Жена тем временем пригласила кума Кергури, а журавля, подарок кума, спрятала в сенях. Вечером Мусей вернулся домой совсем усталый.
— Ну как, поймал? — спросила жена.
— Как бы не так! Поди-ка поймай журавля, недовольно ответил Мусей.
А жена внесла из сеней припрятанного журавля и укоризненно сказала:
— Ай да Мусей, ну и хитрый! Спрятал журавля, а говорит-не поймал… А это что? — показала она мужу птицу.
Ах да!.. — усмехнулся Мусей, польщенный похвалой жены, а потом застенчиво добавил: — Одного-то, верно, поймал.
Много ли, мало ли они ещё прожили, жене снова захотелось встретиться с кумом Кергури. Она и говорит мужу:
— Ты опять, Мусей, что-то дома засиделся. Сходил бы хоть на охоту. Вчера вон кум Кергури, говорят, даже поросенком сумел затравить русака. Как было славно, когда ты намедни поймал журавля, — подзадоривала Мусея жена.
Мусей не стал отнекиваться. Закутал он поросенка в подол полушубка и отправился на охоту. Долго бродил он по полю. Вдруг из-под самых ног Мусея выскочил заяц.
