— Ну так ударь меня! — предложил змей.
— Богатырь не замахивается первым, — возразил Алмас. — Ты сначала ударь.
Алмас тут же проглотил ягодку — подарок старика — и сразу почувствовал в себе необычайную силу.
Змей тем временем чуть отступил, развернулся и ударил Алмаса хвостом. Удар пришелся по шее, и голова Алмаса скривилась. Сам же Алмас всё же устоял на ногах. Он так обозлился, что ударил змея мечом со всего размаха, и все его двенадцать голов отлетели на двенадцать верст. Туловище змея Алмас разодрал в клочья и сжег на огне. Шею Алмас перевязал бинтом старика и стал совершенно здоровым.
Зашагал Алмас-батор дальше. Скоро он встретил множество спешивших куда-то вооруженных людей. Кто ехал верхом, кто шел пешим.
— Куда вы так торопитесь? — спросил Алмас, нагнав пеших.
— Да вот никак не удается разделаться с царем-извергом! — ответили ему. — Только смахнем с шеи, змеи снова сажают его на трон. Теперь-то уж сразимся последним, смертным боем!
— Не разрешите ли мне присоединиться к вам? Быть может, и я пригожусь! — попросил Алмас.
— Милости просим! — радушно ответили ему люди. — Всё нам подмога!
Скоро все подошли к столице. Улицы столицы были запружены массами возбужденного народа. Везде шумели, кричали…
Вместе со своими новыми друзьями Алмас-батор сразу направился к центру города.
Царь-кровопийца стоял на балконе своего дворца. Со всех сторон его охраняли черные змеи.
Когда на площади появился Алмас-батор со спутниками, царь сразу признал в нём своего смертельного врага. Он приказал змеям взять и уничтожить Алмаса. Змеи кинулись на отряд прибывших, брызжа ядовитой, слюной, сея огонь и смерть. Алмас-батор вырвал из земли чугунный столб и кинулся навстречу змеям.
— За мной, друзья! — крикнул он народу. — Бей их без пощады?
Махнул Алмас столбом — десяток змей раздавил, махнул другой раз — просеку проложил. Площадь мигом очистилась от змей и иной нечисти. Весь народ восторгался силой Алмас-батора.
— Самого кровопийцу захватите! Не давайте улизнуть извергу! На столб его! кричали люди в радостном возбуждении.
Царя повесили тут же на балконе дворца. Могущественного Алмас-батора народ избрал правителем страны. Превратилась та обширная страна в мощное Солнечное государство. Трудящиеся всего мира заключили с Солнечной державой нерушимый союз.
Старые люди рассказывают, будто слыхали ещё от своих дедушек да бабушек, как появились на свете кукушка, жучок-рогачок да стрекоза.
В стародавние времена у старика со старухой было три дочери. Как-то раз побежали девушки на речку купаться. Две старшие искупались, вышли из воды, оделись и ушли домой, а младшая сестра замешкалась в реке и, когда вышла на берег, увидала, что на её платье лежит огромный уж. Испугалась девушка, заплакала. Не знает, как быть, что делать.
И вдруг услышала: заговорил уж человечьим голосом.
— Если пообещаешь прийти ко мне в гости, верну платье, — сказал уж.
Что девушке делать? Не без платья же домой идти.
— Приду к тебе в гости, только скажи, где живешь, как тебя найти.
Приходи на это же место и негромко покличь: «Яку, Яку! Покажись!»
Сказал так и тотчас уполз в воду. Девушка скорым-скоро оделась и побежала домой.
А вечером, как стало смеркаться, улучила время и пришла на берег, на то самое место, где с сестрами купалась. Пришла и тихонько позвала:
— Яку, Яку! Покажись!
Взволновалась вода, и на берег выплыл уж.
— Ступай вслед за мной, не бойся! — позвал он и снова погрузился в воду.
Не успела девушка ступить в реку, как очутилась в просторных сухих сенях. Оглянулась туда-сюда — никого нет. В это самое время отворилась дверь. Вошла девушка и попала в горницу, светлую и богатую. Пол и лавки покрыты дорогими коврами, на столе камчатая скатерть, на скатерти расставлены серебряные подносы со всякими кушаньями. Стоит девушка посреди горницы, с ноги на ногу переступить не смеет: всё ей тут непонятно, всё в диковинку.
— Садись угощайся, красавица! Пей, ешь чего пожелаешь! — послышался голос из другого покоя.
Несмело девица присела к столу, попробовала того, другого кушанья, и всё ей показалось таким приятным на вкус — век такого не приходилось отведывать. Вдруг свет померк и в горнице сделалось темным-темно — глаз выколи, не увидишь. Почувствовала девица, что кто-то сел с ней рядом, а видеть — ничего не видит. Перепугалась пуще прежнего, вся дрожмя задрожала.
