— Мадам Колетт! Поднимитесь, скорее!
Клер не сразу узнала голос отца, хриплый и срывающийся. Повитуха вскочила со стула.
— Надо думать, она вот-вот родит! Девочки, наберите-ка в корыто теплой воды, приготовьте пеленки!
Этьенетта вздохнула. Бертий, которая сидела в своем плетеном кресле у стола, бросила встревоженный взгляд на Гийома, еще более бледного, чем она сама.
— Бедная тетушка! — воскликнула юная калека. — Она уже много часов так мучится.
— Однажды я приехал в гости к сестре, и у нее как раз начались схватки, — заговорил Гийом. — Это длилось, длилось… Я не посмел уйти — как бы это выглядело? Но для себя решил, что свою будущую жену такой пытке не подвергну!
Клер лишь пожала плечами. По ее мнению, Данкур сказал глупость, желая понравиться ее кузине.
— И что же вы намерены предпринять? — спросила она. — Насколько я знаю, дети рождаются, когда им вздумается, стоит только паре пожениться.
Гийом промолчал. Клер метнула на него сердитый взгляд. Этот персонаж с каждым днем все больше действовал ей на нервы. Подражая Колену Руа, он собирал свои каштановые волосы в хвостик на затылке и даже купил себе такой же передник из синего льна. Закатав рукава на крепких руках, он изображал усердие, работая наравне с остальными, но имел склонность раздавать указания и руководить некоторыми операциями. Бертий обворожительно ему улыбнулась.
— Прекрасное доказательство любви — избавить жену от мучений. Хотя меня это, разумеется, не коснется. У меня детей не будет, в моем положении…
Взгляды кузин встретились. Одна смотрела с вызовом, другая — вопросительно. Клер сожалела о том, что они с Бертий отдаляются друг от друга.
Ее белокурая принцесса менялась на глазах. В общей комнате или в гостиной первого этажа — само очарование, разговорчивая и улыбчивая, со служанкой Бертий была сурова сверх меры, с рабочими, когда они здоровались, — надменна.
Гийом украдкой поцеловал Бертий руку. Этьенетта прыснула, а Клер не сдержалась и сказала:
— Я все видела, и это нелепо! Не понимаю, Гийом, на что вы надеетесь!
Сверху донесся чудовищный крик. Крик зверя, у которого отнимают жизнь. У всех присутствующих мороз пробежал по коже. Соважон во дворе ответил протяжным завыванием, начав с низких нот и постепенно срываясь в пронзительный скулеж.
— На дворе волк! — воскликнула Этьенетта. — И в самом разгаре лета!
— Нет, это собака воет, — сказала Клер, не смея шевельнуться.
Человек не мог издать такой страшный звук без того, чтобы не умереть в следующее мгновение… Клер прислушалась. Ни гула голосов, ни рыданий… Наконец прозвучал жалобный писк, похожий на тоненькое мяуканье.
— Боже мой!
Этот возглас вырвался у Данкура, который тоже напряженно слушал. Бертий, бледная как полотно, откинулась на спинку кресла. Она беззвучно плакала.
— Клер! Сходи наверх! Случилось что-то ужасное.
Девушка отрицательно помотала головой. Ей все еще хотелось надеяться. Лестница заскрипела под медленными шагами повитухи. Наконец они увидели ее, прижимающую к груди какой-то сверток. Из вороха ткани виднелось что-то круглое и розовое, а еще — крохотная ручка.
— Мальчик! Не меньше восьми фунтов[29] весом! — грустно объявила мадам Колетт. — А мадам Руа, бедняжка, отмучилась! Уж как она просила доктора спасти ребенка! И умерла…
Этьенетта перекрестилась. Бертий — тоже. Удрученный Гийом потупился.
— Нет! — крикнула Клер. — Нет! Этого не может быть!
Она взлетела по ступенькам, вошла в спальню. Отец сидел на стуле у кровати, на которой, накрытое простыней, покоилось тело Ортанс. В натопленной комнате стоял неприятный, крепкий запах крови. Доктор как раз ополаскивал руки в фарфоровой миске.
«Совсем как на ферме Бро! — подумала Клер. — Закончил свои гнусные дела и умывает руки! Господи, вода красная!»
— Почему? — плача спросила она. — Я даже не попрощалась с нею, не поцеловала!
— Подойди! — позвал ее Колен. — Можешь это сделать теперь. Она такая умиротворенная, ты бы видела… Такова была ее воля, Клеретт! Сын, которого она так желала, будет жить. Восемь фунтов! Неудивительно, что она не разродилась.
Мерсье, уже со шляпой в руке, принес свои соболезнования.
