И она выбежала во двор. Жан — следом.
— Мадемуазель, может, вам помочь?
Это было сказано для отвода глаз. Клер пробормотала: «Да, пожалуйста!» Молодые люди поспешно укрылись в конюшне. Удрученная горем, Клер крепко обняла возлюбленного.
— Жан! Жан! Мама умерла! Знал бы ты, как это было страшно! Крики, запахи в ее комнате…
Юноша прижал ее к себе, стал целовать в лоб и щеки. Она оценила его деликатность. Вдруг Жан прошептал:
— Нам нельзя здесь задерживаться. Если служанка вернется, а мы — нет, начнутся вопросы.
— Ты мне так нужен! — Клер заплакала. — Как я хочу, чтобы мы поженились и больше не надо было прятаться!
Он осторожно отодвинулся.
— Клер! Мне придется уехать раньше, чем мы думали.
— Как это? Нет, ты должен остаться! Я не могу бросить отца. Он говорит, что теперь я должна заботиться о маленьком брате. На зиму ты можешь остаться у Базиля, а весной мы вместе уедем. В любом случае за Фредерика я не выйду. А он, когда узнает, что у нас в доме траур, не будет меня торопить. Оставайся, умоляю!
Все это Клер выпалила скороговоркой, глядя ему в глаза. Жан взял ее за руку, до глубины души тронутый отчаянием любимой.
— Покажи, где у вас овчарня!
Клер подчинилась. Они вошли в сарайчик. Фонарь Этьенетта поставила на кучу соломы с риском устроить пожар, а сама бегала за козами, которые сердито блеяли.
— Глупая девчонка! — вскричала Клер, вымещая на служанке всю накопившуюся за день злость. — Ты их напугала! Поди прочь!
— Они мне не даются, мамзель!
Служанка открыла загородку изнутри и, вздернув нос, прошла мимо молодой хозяйки и Жана, походя наградив их недобрым взглядом.
— Иногда хочется дать ей затрещину, — призналась Клер.
— Она злится и завидует, потому что нищая, — сказал Жан.
— Мы хорошо ей платим! — возразила девушка. — Ладно! Молоко все равно нужно, а козы перепуганы.
У Клер был дар находить общий язык с живностью. Она подошла к Чернушке, заговорила с нею, погладила. Через пару минут в загоне стало тихо. Уже подросший козленок подошел и стал лизать Клер пальцы, пока она доила козу. Привычное занятие помогло ей успокоиться. Жан этим воспользовался:
— Базиль, на свою голову, окликнул этого доктора — спросить, как мадам Руа. А доктор уставился на меня. Я его сразу вспомнил. Он лечил меня прошлой зимой в Ла-Куронн. Ангумуазские доктора по очереди приезжали в колонию, когда было нужно. Я тогда так кашлял, что директор испугался туберкулеза. Этот тип, Мерсье, осматривал меня дважды. И, готов поклясться, он меня тоже узнал! Уходя, он оглянулся. Я сразу все выложил Базилю.
В четверг он отвезет меня в Сэнт, это недалеко от Ла-Рошели. Поедем поездом.
Этой новой напасти Клер не выдержала. Ее вдруг прошиб озноб, потом стало жарко и в ушах зазвенело. На глазах у Жана она упала спиной на усеянную козьим горохом солому.
— Клер!
Жан подхватил ведро и отставил подальше, чтобы козы не дотянулись. Нежно приподнял девушку за плечи. Пришлось ее легонько встряхнуть, похлопать по щекам.
— Жан, любимый! — жалобно промолвила она. — Ты уедешь, а я останусь тут совсем одна! Я умру, Жан!
Он помог ей встать на ноги, обнял.
— Не говори глупости! Ты сильная и здоровая, Клер. По-твоему, лучше, если меня заберут жандармы? У нас с Базилем есть план. Из Сэнта я поеду в Ла-Рошель, найду работу в порту. Буду ждать тебя, копить деньги. Ты приедешь, как только сможешь. Я теперь умею писать, так что письма буду присылать часто, моя красавица! Обещаю! Весной, когда малыш подрастет, приедешь, а дальше будет видно!
Плача, Клер подставила ему губы, прильнула к его груди. Рядом кто-то кашлянул: в дверном проеме стоял Гийом Данкур.
— Простите, если помешал, — пробормотал он сконфуженно. — Я не хотел. Мадам Колетт, повитуха, согласилась обмыть и обрядить покойную и просит вашей помощи, мадемуазель Клер!
Влюбленные оторвались друг от друга, словно сраженные молнией. Таиться больше не было смысла. Жан вышел первым. Он был очень бледен. Клер же сказала тихо:
— Я вам потом все объясню, Гийом! Прошу, не выдавайте меня!
Молодой мужчина ответил любезной, не лишенной иронии улыбкой.
«А я считал ее безупречной! — сказал он себе, провожая девушку взглядом. — Жиро было бы интересно узнать, что себе позволяет его невеста!»
