— Ладно, пошел я, — нарушил тишину Кетэн.
— Подожди! — я выплыла из своих мыслей, — мне нужно еще очень, очень много разузнать…
Карлик грубо и бесцеремонно оборвал меня.
— Я больше сам не знаю ничегошеньки. То, что сказал — все, что мне было известно. Я не знаю, как ты будешь распоряжаться этими знаниями, но свой долг — передать имеющиеся сведения — я выполнил. Пусть не своим детям, боги не дали мне такой возможности, но молодой и полной сил ведьме.
С этими словами он слез с бревна и направился вглубь леса.
Я молча смотрела ему в спину.
Да и что я могу поделать? Бежать следом и умолять, чтобы мне рассказали… А что, собственно, он должен рассказать? Вполне вероятно, что карлик рассказал все, что знал, и вообще, я не вправе что-то от него требовать.
И снова нахлынула злость.
Сотни людей живут и не думают о каких — то там богах, алтарях, Силах. Они просто живут, просто наслаждаются миром, теплым светом, праздниками и любовью, трудятся, радуются, огорчаются. Им не нужно постоянно бояться выйти из себя, потому что, утратив контроль, они могут снести пару-тройку домов, а потом закончить свои дни на костре Инквизиторов; они не вздрагивают по ночам, не прячутся, не боятся, что подвергают своих родных опасности только потому, что они — муж, дочь, сестра ведьмы или колдуна, к ним не приходит во время прогулки рыжий карлик и не портит настроение на весь оставшийся день.
Я снова схватила многострадальный валун, подняла его повыше и швырнула на раскоряченное деревце, растущее неподалеку; древесина жалко заскрипела и раскололась на множество ароматных щепочек, валун уродливо расположился точно посередине, там, откуда еще мгновение назад росли нежно-зеленые листья.
Ругая себя на чем свет стоит за так глупо загубленное растение, я пошла в сторону деревни…
…и, не пройдя и полпути, оказалась в чьих-то очень сильных и отнюдь не добрых руках, сжавших мои ребра до такой степени, что мне показалось, я слышу, как они ломаются.
— Пусти! — единственное, что я успела крикнуть до того, как рот заполнила отвратительно воняющая мокрой шерстью тряпка, а ноги оказались обмотаны грубой веревкой.
Несколько мужчин в рыцарских доспехах стояли сбоку.
И конечно, среди них был Ретран.
* * *
Ретран от души радовался своей находчивости.
«Это должно сработать, просто обязано».
— Ну что, — он неспешно подошел к девушке, рванул юбку, оставив лишь небольшой кусок ткани спереди. Девчонка дернулась, шрам на щеке противно заныл, Ретран поднес руку и провел пальцами по поврежденной коже.
«Ну давай же!»
Селянка не шевелилась, только смотрела на него глазами, полными презрения, словно это он стоял сейчас в полной ее власти; и тут он почувствовал, что разум, нашептавший ему весь этот план, такой простой в исполнении, но требующий точных, выверенных движений и действий отказывает.
Рыцарь рванулся к ней, к этой непонятной, ненавистной ему девушке, разодрал тонкую ткань ее одежды и дал знак своим приятелям повалить ее на землю.
* * *
Я пыталась сопротивляться, но что значит протест девушки против силы четырех взрослых мужчин?
Веревка пребольно врезалась в ноги, какой-то корень немилосердно впивался в тело, там, где была разодрана ткань, сквозь панику в мозгу проступила вполне ясная, отчетливая мысль: «Он меня не отпустит».
От неспособности хотя бы кричать, хотя бы что-то сделать для собственного спасения на глаза навернулись слезы; бессилие душило, чужие, липкие (или это мне только кажется?) руки, не стесняясь, ходили по моему телу.
Ретран оттолкнул двух особо старавшихся мужиков и склонился над моим лицом; я увидела короткий кинжал, зажатый у него в руке.
— Не стоило тебе уродовать меня вот этим, — он ткнул себя в щеку. — Сейчас я подарю тебе такое же украшение…
….боль рванула кожу от губы до глаз…
…тряпка еще сильнее влезла в горло, мешая дышать…
…кровь потекла по шее, коснулась губ…
…обида, бессилие, стыд заполнили все мое существо…
ДА КАК ОНИ СМЕЮТ ПРИКАСАТЬСЯ КО МНЕ?!
* * *
Инквизитор Ульрих стоял за широким стволом дерева, наблюдал за творящейся на опушке картиной и ощущал себя полнейшим дураком.
Сказано ведь было этому твердолобому рыцарю — не доказано, что Леара обладает Силой, то, что она дочь ведьмы еще не делает ведьмой ее саму.
