— Почему ты скрываешь от меня, куда решил поехать? — допытывалась Ребекка.
Томас сурово посмотрел на нее.
— Жан-Поль не сумел внушить тебе, что совать нос, куда не следует, опасно?
— Ты знаешь, что Жерар не собирался причинить мне вреда. Он просто хотел, чтобы я перестала следить за ним, может, для моей же пользы, кто знает? То же самое и с Май. Он не желает девочке зла. Такая возможность была у него в Сайгоне, но вместо этого он спас ей жизнь.
Томас прибавил к своей экипировке непромокаемую шляпу, которая имела такой вид, словно пережила немало тропических штормов.
— Я вернусь по возможности скоро.
Действуя под влиянием порыва, Ребекка схватила его за руку.
— Дедушка, прошу тебя, останься.
— Пусти, Ребекка.
— Послушай…
Он разжал ее пальцы с силой, напомнившей о том, как он был крепок в молодые годы.
— Нет это ты послушай! Я понимаю, как тебе трудно соединить оборванные ниточки этой истории, но пойми и ты меня: я не могу рисковать твоей жизнью. Это мое дело, и больше ничье. Мне надо было покончить с этим тридцать лет тому назад.
— И я замешана в этой истории. Вспомни, кто нашел Камни Юпитера в спальне у Абигейл?
— Тебе было всего четыре года, — сказал Томас с насмешкой.
— Май не исполнилось и одного дня, когда наемник хотел ее убить, поэтому возраст не имеет большого значения. Если ты замешан, значит замешан. Дедушка, не старайся оградить меня. Я этого терпеть не могу…
— Отойди, Ребекка, не то узнаешь, что у деда есть еще порох в пороховницах.
Ребекка отступила, сдалась.
— Хорошо, не говори, куда идешь. Но, может, тебе понадобятся Камни Юпитера?
— Полагаю, что теперь это уже ничего не изменит.
Ребекка внимательно посмотрела на Томаса.
— Ты что-то знаешь?
На Западной Кедровой таксист нетерпеливо сигналил.
— Дорогая внучка, у меня докторская степень по истории Индокитая, — мягко, но озорно улыбнулись его блэкберновские глаза. — Я много чего знаю.
Эта шутка и родная улыбка только обострили тревогу Ребекки. Ей было страшно подумать, что она может его потерять. Не уходи от меня, подумала она, пожалуйста, дедушка, не теперь.
Покусывая губу, она проводила его до крыльца. На улице было холодно и сыро, моросил мелкий дождь. Ребекка подумала о Май Слоан, которая ходит сейчас одна где-то в промозглом городе.
— Но ты хоть знаешь, — спросила Ребекка у деда, — что именно Абигейл, а вовсе не Жан-Поль Жерар, была Котом?
Ребекка рассчитывала, что ее утверждение ошеломит деда, что он задержится и расскажет, куда собрался, с кем говорил по телефону рано утром, почему вызвал такси, что затеял, но Томас строго посмотрел на нее с нижней ступеньки крыльца.
— За подобные предположения тебя привлекут к уголовной ответственности за клевету.
Она прислонилась к косяку и скрестила руки на груди.
— Отнюдь, если эти предположения истинны.
— А у тебя есть доказательства?
— Нет…
— Тогда вопрос в том, чему отдать предпочтение: слову Блэкбернов или слову Вайтейкеров? Двести лет тому назад победили бы Блэкберны. Но сегодня? — Он сунул свой старый зонт под мышку. — Подумай об этом до моего возвращения.
Однако в намерения Ребекки не входило думать о чем-либо.
— То, что я говорю, не лишено смысла. В 1959 году Камни Юпитера были у Абигейл. Если Жан-Поль Жерар тридцать лет пытается их вернуть, зачем же ему было отдавать их ей?
— Я не слушаю тебя…
— Почему они для него так много значат? Ты ведь был на похоронах баронессы Мажлат. Есть у тебя какие-нибудь догадки?
Томас отказался отвечать. Он повернулся к ней спиной и вышел на улицу.
Ребекка крикнула ему вслед:
— Последние тридцать лет Жан-Поль не просто хочет вернуть камни. Он еще хочет отомстить. Если бы он был Котом, то поступок Абигейл казался бы вполне естественным и ожидаемым. Тогда бы не могло быть и речи о возмездии. Но если она заложила его нарочно, разрушила его жизнь за то, что он вовсе не совершал, то его ненависть к ней, сохранившаяся на долгие годы, вполне объяснима.
Томас резко развернулся и направил на Ребекку острие зонтика. Лицо его было красным от гнева.
— Ну хватит, Ребекка! Пора тебе научиться быть немножко благоразумней.
Водитель такси опустил стекло и сказал:
