Вакансия - страница 128
— Пирожки в сумку холщовую сложу, — вдруг негромко проговорила Лизка и оборотилась той, кого Дорожкин видел в метро. И Шакильский, наверное, тоже увидел ее такой же, чуть за пятьдесят, с усталым лицом и подрагивающими губами. Увидел и сразу же помрачнел. Не рассмотрел, видно, что свет в лице остался, даже ярче стал.
— Которые вилкой наколоты — те с капустой. Гладкие — с грибами. А я пойду курям корма задам. Тридцатого октября шестьдесят первого года Вера пропала.
Сказала и пошла к выходу, подхватила с гвоздя телогрейку, сбросила с ног вышитые тапки, сунула ноги в валенки, набросила на плечи серый шерстяной платок, перед тем как хлопнуть дверью, обернулась.
— Дочку мою найди, Дорожкин. Жива она.
— Вот как, — ошалело прошептал Шакильский, схватился за голову, сел на порог и постучался лбом о собственные колени. — Ты хоть понимаешь, парень, что я первый раз за два года от этой бабы осмысленные слова слышу?
— А разве ее слова о дочери не были осмысленными? — спросил Дорожкин.
— Пошли, — поднялся Шакильский. — Время. Дир — мужик пунктуальный. Слова лишнего не скажет, а посмотрит так, что мало не покажется. На лошади сидел?
— Сидел в детстве, — пожал плечами Дорожкин. — Но чего там было сидеть? Отец мальцом сажал на лошадку, так она все одно в телегу была запряжена.
— Ничего, я тебе серую дам, — кивнул Шакильский. — Она поспокойнее. К Макарихе освоишься. Тут всего ничего, пара километров. Ты чего в сумку-то свою набил? Патроны? Еда? Ладно, приспособим ее на месте. Пистолетик, смотрю, взял с собой? Молись, чтобы стрелять нам сегодня не пришлось.
Сам Шакильский, судя по всему, стрелять собирался. Когда примерно через километр Дорожкин приноровился к неторопливой поступи серой лошадки, которая еще во дворе Улановой посмотрела на него если не с презрением, то с явным огорчением, он разглядел, что у Шакильского имелось сразу два ружья. Одно висело за спиной, второе торчало в чехле на лошадином боку, словно егерь насмотрелся фильмов об индейцах. Дорожкин не мог разобрать, что там торчало в чехле, но агрегат, который ерзал по бушлату Шакильского, внушал невольное уважение.
— Четвертый калибр, — услышал незаданный вопрос Шакильский. — Агрегат не то чтобы очень уж чем-то, кроме калибра, выдающийся, но на крайняк незаменим. Бывает такая напасть, что ничем больше не остановишь. Пару раз приходилось… применять. В Туле такие делают, вот с патронами беда, но запас у меня есть. Приспособил тут гильзы от ракетницы, пожертвовал несколькими серебряными ложками, еще кое-что добавил по совету умных людей. Короче, выручит, если что. Но стрельнуть не дам, даже не проси.
— Чего так? — не понял Дорожкин. — Я, правда, не любитель, но…
— А чего попусту громыхать? — скривил губы Шакильский. — Да и опасно это. Как минимум — упадешь от отдачи, а там можешь и ключицу сломать. Да и тут такое дело, быстро с ним управляться надо. Бить лучше в упор, не попадешь — перезарядить все одно не успеешь.
— А второе ружье? — поинтересовался Дорожкин.
— Второе на все прочие случаи, — улыбнулся Шакильский. — На дальность, на точность, на быстроту. Тут Адольфыч не поскупился, попросил я у него хороший отечественный карабинчик под девятимиллиметровый патрон и получил вот этого девятого тигренка[40]. Да и мало того что патрончики мне немецкие[41] предоставили, так еще и снарядили как надо. Так что я вооружен нисколько не хуже тебя.
— Бред какой-то, — пробормотал Дорожкин, покачиваясь в седле и поглядывая по сторонам. — Вроде бы взрослые люди, а туда же… И ведь понимаю вроде бы все, а все одно бредом кажется. Осталось только осиновые колья запасти да чеснока наесться.
— Конечно, — стал серьезным Шакильский. — Сало как раз с чесноком было. И без кольев никуда. Тут у нас Дир первейший специалист. Он огнестрелку не признает, кстати. Знаешь, я, когда сюда только попал, тоже относился к этому ко всему с изрядной долей скептицизма, но потом…
Шакильский замолчал и резко выдернул из чехла карабин. Приложил его к плечу и начал поворачиваться вокруг себя, понукая коленями поворачиваться и лошадь. Гнедая лошадка слушалась егеря беспрекословно. Застыла и серая, что несла Дорожкина. Инспектор, поежившись, потянул из кобуры пистолет.
