Председатель старательно засмеялся.
— Подождите, — не понял Дорожкин. — А кто ж эта рабочая смена? Ну эти колхознички?
— Все просто, — остановился председатель. — Есть колхозники, и есть колхознички. Вам порядок в городе нашем как?
— Чисто, — только и нашелся что сказать Дорожкин.
— Вот, — поднял палец председатель. — Это мои колхознички стараются. А днем они здесь работают.
На выходе Дорожкина опять провожала читалка. Он остановился в дверях и спросил ее:
— Лидия Леонтьевна, зачем столько мяты?
— Да ты что? — удивилась женщина. — Нешто непонятно? Специальная мята эта. И не в том ее дело, чтобы мятой пахнуть, это, можно сказать, побочный продукт. Ее дело, чтобы другие запахи уничтожать. Она ж, можно сказать, зеленый дезодорант.
— И что за запахи она уничтожает? — не понял Дорожкин.
— Вот ведь… — всплеснула руками читалка. — Запах мертвечины, чего же еще?
В прачечной Дорожкину пришлось выстоять очередь. Полные горожанки выкладывали на стол мятое, лежалое белье, шелестели купюрами, забирали чистое, попутно не забывая делиться с приемщицей новостями, в основном обсуждая какие-то сериалы. Когда Дорожкин добрался до прилавка, за ним еще судачили пять или шесть женщин.
— Здравствуйте, Оля, — помахал полами расстегнутой куртки Дорожкин. — Жарковато тут у вас.
— А вы бы разделись, — усмехнулась приемщица. — Что, прибыли? Белья вы мне не сдавали, выходит, и получать вам нечего? Неужели соскучились? Или поболтать заглянули? Кстати, что там с Аленкой слышно, не отыскалась?
— Пока нет, — ответил Дорожкин, закладывая руки за спину. — Ни среди живых, ни среди мертвых. Но разговор у меня и в самом деле есть. Я не помешаю, если оторву у вас пару минут?
— Да хоть всю жизнь, — таинственно прошептала приемщица. — Девочки подождут, их доля бабская: не бей лежачего, у него работа такая. Должны понять. Вы, я смотрю, вроде уж как и освоились в городе? Такой мужчина и все еще без эскорта? Ну побалуйте меня беседой хотя бы. Сюда вообще мужчины редко заходят.
— Я как раз об этом, — начал Дорожкин. — Помните, когда я был в прошлый раз, вы упомянули, что к вам заходил инспектор, чье имя вы запамятовали? Ну высокий такой, сильный, красивый и очень страшный. Вы еще сказали, что он спрашивал об Алене Козловой, а потом пропал. Помните?
— Ну? — Улыбка медленно сползала с ее лица.
— Его звали Шепелев Владимир Владимирович, — продолжил Дорожкин. — Теперь, кроме поиска Алены Козловой я уточняю и обстоятельства его исчезновения.
— Ну и уточняйте, я-то тут при чем? — сложила руки на груди приемщица.
— Понимаете… — Дорожкин вдруг почувствовал странное напряжение, глаза его словно запылали огнем, но моргнуть он не мог, веки словно застыли. — Вы совершенно точно указали, что пропал он через неделю или две после визита к вам. Я бы не обратил на это внимания, но, по моей информации, он пропал именно в день визита к вам и, возможно, с кем-то встречался здесь непосредственно перед своим исчезновением. Таким образом, вы зачем-то пытаетесь меня обмануть…
В дверях, ведущих во внутренние помещения прачечной, загремела многоэтажная тележка с бельем. Приемщица, которая оцепенев смотрела на Дорожкина остановившимися, расширяющимися зрачками, вздрогнула, и Дорожкин разглядел, что коготки ее сложенных рук удлинились на сантиметр. Он выдернул из-за пояса пистолет почти мгновенно, но стрелять начал через пару секунд, в которые уместился и устремленный на оружие удивленный взгляд Ольги, и треск ее рвущегося платья, и прыжок через стойку, и попытка вырваться из прачечной через главный вход. Дорожкин выстрелил в уже вогнутую, мускулистую спину зверя и, когда тот забился, взрываясь искрами на полу, выстрелил еще. А уже потом, сквозь визг четырех женщин и предсмертный хрип еще одной, крикнул замершему возле тележки, вытаращившему глаза парню:
— В участок звони, быстро! И в больницу! Есть тут «скорая» или нет?
