Он пробовал расспросить Роя о занятиях, но практически безуспешно.
— Такие же лекции, как в Штатах. Если найдется один интересный профессор, считай, что тебе повезло. Время, правда, проходит немного быстрее. Большинство из них просто излагают основы.
Он попробовал рассказать ему о своей работе, о записанных на пленку интервью, о профессиональных приемах. Большого интереса это не вызвало.
Пробовал спрашивать о друзьях Роя и даже предложил пригласить кого-нибудь пообедать с ними.
— Понимаешь, все очень заняты.
— Я не прошу специально готовиться. Просто позвони мне.
— Ладно, я учту.
Решив, что Рой, возможно, расценивает этот интерес как вмешательство в его дела, излишнее любопытство, он решил сегодня вечером говорить на нейтральные темы и отдать инициативу в разговоре сыну. По дороге они молчали, и только уже в ресторане Рой, наконец, сказал:
— А знаешь, тут неплохо.
Дэн согласился, что и место, и обслуживание, и качество еды здесь очень хороши для Иерусалима.
После обсуждения меню они ели в основном молча. Только когда принесли десерт и кофе, Рой решился.
— Я звонил тебе вчера вечером, мне сказали, что ты уехал в Тель-Авив.
«Уж не обижается ли он на меня за эту поездку?» — подумал Дэн.
— Да, я уезжал на пару дней. Боб Чисхолм устраивал небольшую вечеринку. Он там руководит представительством агентства АП. — Рой не проявил никакого интереса, но Дэн продолжал, чтобы заполнить паузу. — Я сел в маршрутку и, как только приехал, позвонил в «Шератон» узнать, не найдется ли номер на ночь. Мест, конечно, не было — как всегда, но я поймал Фила Бэйлена, администратора, и он пообещал что-нибудь устроить. Так что мне удалось остаться.
— М-гм.
— Тот еще город, — продолжал Дэн. — Никогда не знаешь, с кем вдруг встретишься. Ночью после вечеринки я добрался до гостиницы, и кого вижу? Альфреда Норткота. Он из Би-Би-Си, пару лет назад в Лондоне я жил в его берлоге, пока он был в Испании.
— Ага.
— Я даже не удивился. Представляешь, за время, что прошло между регистрацией и лифтом, я встретил трех знакомых. Только кончил регистрироваться, как меня заметил полковник Жиранд, с которым я познакомился в Париже лет шесть-семь лет назад, мы несколько минут поболтали. Пока мы говорили, к нам присоединился Боб Чисхолм — тот, что устраивал вечеринку. Тут слышу, кто-то меня зовет: «Ми-и-истер Стедман». Поворачиваюсь, а это Ольга Рипеску. Я вспомнил ее, как только увидел, и вспомнил, как зовут. Несколько лет назад я делал передачу о румынском балете. В основном, конечно, о прима-балерине, балетмейстере и менеджере, но кое с кем из молодых артистов, только что принятых в труппу, тоже разговаривал — эта девочка была среди них. Она осталась в труппе, и теперь уже сама прима-балерина. Узнала меня, хотя прошло столько времени.
— Фантастика!
Дэн не знал, как отнестись к этому комментарию, поэтому притворился, что не заметил.
— В американском посольстве на следующей неделе будет вечеринка, — продолжал он. — Я туда приглашен. Я мог бы добыть приглашение для тебя, если хочешь. Там обычно бывает полно хорошеньких девочек из всяких дипломатических и правительственных учреждений.
— Еврейских девочек?
— В основном.
— Ясно, — сказал Рой. — Ты хочешь, чтобы я познакомился с какими-нибудь еврейскими девочками.
— Судя по тому, что ты мне рассказывал, это было бы неплохо. Да, я хотел бы, чтобы ты познакомился с какими-нибудь еврейскими девочками и еврейскими мальчиками.
— Так я и думал. То есть, ты все еще пытаешься руководить моей жизнью, — с горечью сказал Рой.
— Не для этого ли существуют отцы? — сказал Дэн, пытаясь перевести все в шутку.
— Никто не имеет право вмешиваться в чужую жизнь. Я — личность, и я имею право жить, как я хочу. Я намерен сам выбирать себе друзей и жить по-своему. — В голосе Роя звучал гнев.
— Послушай, Рой, неужели мы должны ссориться при каждой встрече?
— Ты только не пытайся давить на меня, и все будет просто чудесно. Дело только в этом — не пытайся на меня давить. — Он встал из-за стола. — Слушай, уже поздно, а у меня завтра экзамен.
Вернувшись в номер, Дэн Стедман перебрал в уме прошедший вечер. Что происходит с этими молодыми людьми? Что им ни скажи, они все понимают по-своему. Как говорить с ними, чтобы они слушали и отвечали разумно, по-взрослому?
