— Владимир Ильич! — перебил Иосиф Пятница, правда не очень уверенно.
— Согласен, согласен! Больше о политике ни слова! — Чувствовалось, что у Ленина прекрасное настроение. — И, судари мои, уже смеркается! Эдак нам придётся ночевать на этой скамье. Давайте-ка спускаться вниз, к гостинице. Шут с ним, с дождём. В гостинице премилые хозяева — и обсушат, и накормят, и спать уложат.
...Под несильным, моросящим дождём, взявшись за руки, они осторожно спускались по скользкой тропе вниз, к Морскому Оку, накрытому сейчас туманом, к гостинице — там уже приветливо мерцали огни, дымок неторопливо струился из трубы, лаяла собака, прокукарекал перед сном петух. Пронзительно пахло умытым ливнем горным краем, свободным и вечным.
Впереди шёл Ленин, за ним Каминский.
Рука Ленина была горяча и крепка.
Григорий ощущал силу и властность этой руки, душу наполнял непонятный восторг, сердце полно и мощно стучало в груди.
«Я всю жизнь буду с вами, Владимир Ильич! — преданно, фанатично думал он. — Я никогда не сверну с нашего пути. И, если понадобится, я умру за вас!..»
АВТОРСКИЙ КОММЕНТАРИЙ В КОНЦЕ XX ВЕКА
12 февраля 1997 года
Есть нечто непостижимое — для России и всего мира — в феномене под названием «ЛЕНИН». Как могло случиться, что самый страшный, кровавый тиран, которому равного по злодеяниям не было в истории человечества начиная с библейских времён, стал действительно вождём огромной страны, его «учение» обрело фанатичных последователей на всём земном шаре, а большинство ближайших соратников, лично знавших Владимира Ильича («ленинская гвардия») и среди них из последнего призыва — Григорий Наумович Каминский), оставались преданными ему безоглядно, безрассудно — до конца? Порвали с ним из ближайших — единицы; среди них Н. Валентинов (Николай Владимирович Вольский), Георгий Соломон (прочитайте его интереснейшие воспоминания «Среди красных вождей»), однако характерно: это случилось с людьми, которые знали Ленина до Октябрьского переворота или в самые первые годы после него. Порвали с ленинизмом десятки, прозрев уже в «сталинскую эпоху», и трагический мятеж их был скорее против первого «верного ученика» Ильича, «вождя всего прогрессивного человечества»; среди них, к чести его, мой герой, в 1937 году нарком здравоохранения СССР Каминский.
Так что же? Может быть, прав «лучший, талантливейший поэт нашей советской эпохи» (И. Сталин): «Ленин жил!» (Бесспорно: облагодетельствовал своим присутствием несчастную Землю этот непостижимый человек.) «Ленин жив!» (Приходится согласиться: жив. И особенно ему хорошо живётся в нашей стране, им же ввергнутой в кошмар более чем семидесятилетнего коммунистического ига. Но, увы!.. Это соответствует сегодняшней действительности. Парадокс загадочной России...) «Ленин будет жить!» (Если так, современная цивилизация обречена на самоуничтожение).
Как понять всё это?
Давайте начнём с цитаты. Маяковский («лучший, талантливейший...») в знаменитом стихотворении: поэт сидит в одиночестве в своём кабинете, смотрит на портрет Ленина, который висит на стене, и все мысли Владимира Владимировича об этом великом человеке, озарившем своим светлым гением путь человечества ко всеобщему благоденствию: он — «самый человечный изо всех прошедших по земле людей». Невероятно! Или певец революции никогда не заглядывал в сочинения своего кумира? Наверняка заглядывал. Все мы заглядывали... Ведь уже давно были написаны коммунистом номер один (по совокупности «самым человечным») вот такие бессмертные откровения и директивы, на следующий день становившиеся практикой, — ведь приказ любимого вождя:
«Необходимо произвести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев. Сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города. Телеграфируйте об исполнении. Ленин».
«Покончить с Юденичем (именно покончить — добить) нам дьявольски важно. Если наступление начато, нельзя ли мобилизовать ещё тысяч 20 питерских рабочих... (Пятое, «полное» собрание сочинений, том 51, стр. 68; а далее в этом письме идёт текст, выпущенный издателями, дабы не разрушать образ «самого человечного» руководителя державы, созданного гигантской советской пропагандистской машиной)... плюс тысяч 10 буржуев, поставить позади их пулемёты, расстрелять несколько сот и добиться настоящего массового напора на Юденича».
