— Салазкин говорил и о необходимости земельной реформы, — уже с интересом и нетерпением включился в разговор Иосиф Пятница.
— Вот, вот! — подхватил Ленин. — Земельная реформа! Правда, вещалось нечто невразумительное. Купец Салазкин раскорячился между нашим доморощенным земельным преобразователем Столыпиным и народниками. Позиция у него размытая: крестьянство должно получить землю в собственность путём реформы. Какой? Пусть господин миллионер нам объяснит.
— Но ведь мы тоже за то, чтобы землю передать крестьянам, — решился сказать и Каминский.
— Правильно! — Ленин крепко потёр руки. — Мы за то, чтобы земля перешла к крестьянам. Однако давайте разберёмся. Маркс давно доказал, что смелые буржуазные экономисты могут требовать и требовали частной собственности на землю. Но это — буржуазное преобразование, расширяющее поприще капитализма. Да, мы поддерживаем крестьян, как буржуазную демократию, в их борьбе за землю и за свободу против крепостников-помещиков. — Ленин помолчал, резкая морщина пересекла его лоб. — Но это сегодняшняя тактика на пути к социализму, потому что, милостивые государи, единство пролетарской организации наёмных рабочих с мелкобуржуазной крестьянской демократией есть величайшее нарушение великого лозунга марксизма. А посему в социализм наших дремучих крестьян, задавленных вековой нуждой и невежеством, придётся, когда настанет срок, тащить за уши, за уши!
— О наделении крестьян землёй, — сказал Иосиф, — посредством проведения реформы и в Государственной Думе говорят...
— Ещё как говорят! — азартно перебил Ленин. — В Думе наши доморощенные парламентарии всех мастей криком кричат в поддержку всех реформ, предлагаемых господином Салазкиным, включая земельную. Я согласен: перед нами действительно список коренных политических реформ. Ясно, что осуществление даже одной из этих реформ в отдельности означало бы крупнейшую перемену к лучшему. Но, уверяю вас, дальше говорильни в Думе дело не пойдёт!
— Почему? — спросил Григорий.
— Потому что преобразования такой глубины в любой стране не решаются путём реформ. Неужели это непонятно? — Раздражение и негодование были в голосе Ленина. — Оттого требования реформ в среде тех, кому принадлежит реальная власть и капиталы, встречаются с полным равнодушием, даже раздражением, кажутся просто несерьёзными. Уверяю вас, так не говорят, а думают все из властей предержащих, начиная от премьер-министра. Вот он объявился в Думе, послушал разглагольствования о проведении коренных реформ в России правительством, выпил в буфете, закусил, поблагодарил и уехал в своё подмосковное имение...
— Так зачем же купцу Салазкину ратовать за проведение реформ? — удивился Каминский.
— А нашим новым миллионерам, — ответил Ленин, — мало экономической власти. Они рвутся к политической. Вот и заигрывают с российской либеральной демократией.
— В таком случае где же путь к коренным преобразованиям? — спросил Иосиф.
Ленин быстро поднялся со скамьи, сделал несколько стремительных шагов взад-вперёд внутри грота. Остановился. Весь облик — сарказм и ирония: руки в карманах брюк, покачивание с носков на пятки.
— Не лукавьте, товарищ Пятница! Вы прекрасно знаете этот путь! — Ленин выдержал паузу. — То, что не могут вдолбить в свои медные головы наши высокообразованные либералы, сегодня понятно каждому сознательному российскому пролетарию! Для современной России особенно верна та истина, которую сотни раз подтверждал исторический опыт Англии, Франции, Германии, опыт всей новейшей истории человечества в Европе и Азии. А именно: реформы возможны лишь как побочный результат революционного движения народных масс, совершенно свободного от всякой узости реформизма. — Ленин зорко, колюче смотрел то на Каминского, то на Пятницу. — От этого так мёртв, нежизнен либеральный реформизм. Отсюда недоверие и даже презрение рабочего класса к реформизму. — Теперь Владимир Ильич смотрел только на Каминского. — Гриша, вам, молодому революционеру, надо это понять и усвоить на всю жизнь. Те коренные преобразования России, которые заложены в реформах, предлагаемых миллионером Салазкиным, могут быть осуществлены только самими народными массами в результате революционного движения. — Ленин язвительно усмехнулся. — Мне было бы крайне любопытно знать, осознает ли это сам господин Салазкин. А если осознает, понимает ли сей новый миллионер-реформатор, что его ждёт в результате победного завершения этого движения? Да, да! — Ленин уже снова расхаживал по каменному гроту. — Инициатива коренных преобразований страны должна исходить снизу. Если верхи пойдут навстречу этому движению... В чём я сильно сомневаюсь. Власть, капиталы, привилегии добровольно не отдают. Но — предположим. Верхи поддерживают революционное движение народа. Хотя, согласитесь, даже сделать такое предположение — абсурд. Но... допустим. Вот тогда может возникнуть питательная среда для мирных реформ глубокого преобразования страны. Однако уверяю вас, подобного не будет. Поднимется народ, его в революционной борьбе поведёт вперёд новая организованная сила — партия. Наша партия, друзья! — Внезапная молния вспыхнула очень ярко, и Григорий Каминский увидел, что алый, ослепительный свет отразился в глазах Ленина, сжатых резким прищуром. — И вот когда мы победим, в новом революционном правительстве новые люди, опираясь на волю народа, осуществят реформы коренного преобразования России революционными методами. — Ленин захохотал, и хохот его слился с отдалёнными раскатами грома. — Очень будет любопытно встретиться в тех обстоятельствах с господином Салазкиным. Если, конечно, он к тому времени не удерёт, каналья, от народного гнева за границу, прихватив награбленные миллионы...
