Даниель отложил работу и улыбнулся.
— Доброе утро, сеньора Алисия, — обратился он к старшей, поднимаясь с табурета. — Надеюсь, вы здоровы.
— Совершенно здорова, Даниель, спасибо, — ответила та с вялым, но добродушным видом.
Даниель скрыл легкое раздражение под маской вежливости.
— А сеньор Висенс? — дядя не раз журил его за то, что он не задает исчерпывающих вопросов о здоровье и благополучии покупателей — тратили ли те большие деньги на изящные лайковые перчатки или покупали грубые за гроши.
— Муж тоже здоров, — ответила она.
— Показать вам что-нибудь, сеньора Алисия? — спросил Даниель. — Или вам, сеньора Лаура?
В ответ сеньора Алисия улыбнулась и стала рассматривать выложенные на прилавок образцы.
Дочь нарушила ее задумчивость.
— Мама, — сказала она, — взгляни на эти. Красивые, правда? Я хочу такие. Только с вот таким узором, — предположила она, указывая на другую пару, — притом из зеленых бисеринок.
— Лаура, они, должно быть, очень дорогие, — предположила ее мать. Потом внимательно оглядела их. — Сколько они стоят, Даниель? Перчатки, которые хотелось бы иметь моей Лауре?
Даниель подался вперед и назвал сумму сеньоре Алисии на ухо.
— Я могла бы купить платье за такие деньги, — сказала пораженная женщина. — Может, и простое, но тем не менее… Это слишком дорого за пару перчаток.
— Но, мама, — сказала Лаура с жалобными нотками в голосе, — перчатки всегда дорогие.
— Они бы замечательно выглядели на сеньоре Лауре, — сказал Даниель. — Но у нас есть и другие фасоны, более дешевые, которые тоже будут превосходно смотреться на ее изящных руках.
— Мама, мне нравится узор на этих, — упрямо заявила Лаура. — И потом сейчас уже неважно, сколько они стоят, так ведь?
— Лаура, что ты говоришь?
— Мама, папа сказал, что мы разбогатеем. Значит, можно позволить себе их.
— Шшш, милочка, — сказала ее мать, беспокойно озираясь. — Не говори таких вещей. А если и так, подождем, когда это произойдет, а потом уж станем заказывать самые дорогие перчатки в лавке.
И она вытолкала дочь наружу, не дав никому сказать ни слова.
— Хорошенькая толстушка, — сказал подмастерье, он стоял, привалясь к косяку ведущих в мастерскую дверей, и молча слушал разговор. — Везет же тебе, а?
— Кто? — спросил Даниель, снова принимаясь раскладывать узор.
— Сеньора Лаура, — ответил подмастерье. — Правда, я не отказался бы и от ее матери.
— Да, конечно, — рассеянно сказал Даниель.
В то время когда сеньора Алисия и ее дочь думали о дорогих перчатках, их муж и отец узнал о смерти Гвалтера Гутьерреса. Он сидел в глубине лавки, предоставив ученику заниматься покупателями. За годы расчетливого, упорного труда и ловких сделок он постепенно превратил скромную лавку, где покупали материю сообразительные и прижимистые хозяйки Жироны, в большое предприятие, все шире ведя дела с купцами, портными и другими лавочниками. За его маленькой конторой находилась комната, до того забитая товарами, что ее называли складом.
Затишье в работе дало ему время строить смелые планы, которые он обдумывал уже две-три недели.
Услышав изумленный возглас ученика, Висенс встал и вошел в лавку.
— Дорогой сеньор Николау, — задушевно сказал он. — Как я рад видеть вас. Это просто визит — поверьте, очень приятный — или показать вам что-нибудь? Отрез красивой ткани для летнего платья вашей доброй жене?
— Сеньор Николау рассказывал мне об убийстве сеньора Гвалтера, — сказал ученик. — И об этом жутком похищении. А потом ваш друг Пере заглянул на минутку спросить, есть ли у нас новый шелк, его жена хочет взглянуть на него, и сказал нам, что у сеньора Гвалтера был священный Грааль, настоящий, он нес его в собор и его сразила Рука Господня. Он так сказал, правда, сеньор Николау?
— Священный Грааль у Гвалтера? — произнес Висенс слабым голосом.
— Это просто слух, сеньор Висенс, — сказал Николау Мальол. — Мы знаем только, что Гвалтера нашли возле дворца епископа.
— Но врач наверняка…
— Я распрошу тестя, когда увижу его, сеньор Висенс. Вне всякого сомнения, он знает больше.
— Совершенно верно, — сказал Висенс и грузно опустился на стул. — Врач Исаак знает все, что происходит в городе. Парень, — резко обратился он к ученику. — В лавке останусь я. Тебе нужно разнести покупки.
