— Нормальный ход, — бросила Зази. — Каждый раз, как у нее появляется хахаль, родственники могут гореть ясным огнем.
— П’ка, дочура. П’ка, Габи.
И Жанна отвалила.
Зази прокомментировала:
— Влюблена, как кошка.
Габриель пожал плечами. Он не произнес ни слова. Потом взял чемодан Зази.
И только после этого открыл рот.
— Ну, тронули, — сказал он.
И, сметая все и вся, что оказывалось на его пути, устремился вперед. Зази рысила следом.
— Дядь, — крикнула она, — мы метром поедем?
— Нет.
— Как, нет?
И она встала как вкопанная. Габриель тоже остановился, повернулся, поставил чемодан и пустился в объяснения:
— А так: нет, и все. Сегодня никакого метро. Забастовка.
— Забастовка?
— Ну да, забастовка. Метро, этот исключительно парижский вид транспорта, замерло под землей, потому что контролеры отказались дырявить билеты своими компостерами.
— Ну, сволочи! — вскричала Зази. — Ну, гады! Такую мне пакость подстроить!
— И не только тебе, — заметил исключительно объективный Габриель.
— Да чхать мне на других! Я о себе думаю. Ведь я так надеялась, так радовалась, что смогу прокатиться на метро, и вот на тебе, такое дерьмо!
— Придется смириться, — промолвил Габриель, чьи высказывания бывали иногда отмечены несколько кантианским томизмом.
И, перейдя в плоскость косубъективности[*], он добавил:
— Нам надо поторапливаться: Шарль ждет.
— Да знаю я этого, знаю, — бросила разъяренная Зази. — Читала про него в мемуарах генерала Вермо[*].
— Да нет, это совсем не то. Шарль — мой приятель, у него такси. Я зафрахтовал его как раз на случай забастовки. Усекла? Тогда двинули.
И он, подхватив одной рукой чемодан, другой потащил за собой Зази.
Шарль и впрямь ждал их, читая в какой-то еженедельной газетке хронику страждущих сердец. Он искал, и это продолжалось уже много лет, подходящую куколку, которой он мог бы принести в дар сорок пять вишенок своей весны. Но тех, что изливали свои сетования на страницах этой газетки, он находил либо дурами, либо малохольными. Коварными или притворами. Он безошибочно унюхивал соломинку среди бревен стенаний[*] и провидел грандиозную стерву в самой белоснежной жертвенной голубке.
— Привет, малышка, — бросил он Зази, даже не взглянув на нее, и аккуратно подсунул еженедельник себе под зад.
— Ну и таратайка у него, — заметила Зази.
— Садись и давай только без снобизма, — сказал ей Габриель.
— В жопе я видела снобизм, — ответила Зази.
— А она забавница, твоя племяшка, — бросил Шарль, включая зажигание и заводя тарахтелку.
Ласковой, но мощной рукой Габриель сунул Зази на заднее сиденье, после чего и сам взгромоздился рядом с ней.
Зази выразила неудовольствие.
— Ты меня задавил, — со злостью прошипела она.
— Это еще что, — лаконично промолвил Шарль безмятежным тоном.
И тронул с места.
Они немножко проехали, и вдруг Габриель величественным жестом указал на окружающий ландшафт.
— Ах, Париж! — воскликнул он многообещающим голосом. — Какой прекрасный город! Ты только посмотри на эту красоту.
— Да в жопе я ее видела! — парировала Зази. — Я хотела только покататься на метро.
— Метро? — возопил Габриель. — Метро? Да вот же оно!
И он указал пальцем куда-то вверх.
Зази нахмурила брови. И выказала недоверие.
— Это метро? Метро, да? — переспросила она и с презрением добавила: — Метро — это которое под землей, а вовсе не там.
— Да оно это, оно, — сказал Габриель. — Наземный участок.
— Тогда, значит, это не метро.
— Погоди, я тебе счас все растолкую, — сказал Габриель. — Иногда оно выходит из-под земли, а потом снова уходит под землю.
— Не заливай.
Габриель ощутил свое полное бессилие (жест), потом, желая сменить тему, снова указал на что-то, находящееся на их пути.
— Вон там! — взревел он. — Гляди!! Пантеон!!!
— Какой только чуши не несут пассажиры, — не оборачиваясь, бросил Шарль.
Ехал он медленно, чтобы девочка смогла обозреть достопримечательности и пополнить по дороге свой культурный багаж.
— А что, может, это, по-твоему, не Пантеон? — поинтересовался Габриель.
В его вопросе крылась изрядная доля иронии.
— Нет, — весьма уверенно отвечал Шарль. — Нет, нет и еще раз нет. Не Пантеон.
— А что же это тогда, по-твоему?
