— Леди О'Каллаган придает определенное значение угрожающим письмам, которые получал сэр Дерек. Вы, наверное, слышали про эти письма.
— Вы хотите сказать, от этих ужасных анархистов? Разумеется, я знаю, что они вели себя очень плохо, но Дерри — мой брат — всегда говорил, что они ничего не могут сделать, и я уверена, что он был прав. Ни у кого другого не было оснований желать ему зла…
«Она не слышала про другие письма», — подумал Аллейн.
— …все его обожали, просто обожали, он был такой лапочка, мистер Аллейн. Я пришла умолять вас не заводить дела. Достаточно одного этого предварительного расследования, но все остальное… то самое… вы знаете, что я имею в виду… Я не могу вынести самой мысли об этом. Пожалуйста… пожалуйста, мистер Аллейн… — она в отчаянии порылась в сумочке и вытащила оттуда колоссальных размеров носовой платок.
— Мне очень жаль, — сказал Аллейн, — я знаю, это очень противная вещь, но рассудите сами. Разве так уж важно, что делается с нашими телами после того, как они больше нам не нужны? Мне кажется, что не очень. Мне думается, что наше стремление уйти от вещей подобного рода зиждется на неверных представлениях. Может быть, с моей стороны и дерзко так говорить. — Рут что-то булькнула в ответ и скорбно замотала головой. — Ну хорошо, представьте себе, что вскрытия не будет. Что бы вы чувствовали тогда? В ваших мыслях всегда оставалось бы место постоянному подозрению, когда бы вы ни вспомнили о брате.
— Он был болен. Это все его болезнь. Если бы только он последовал моим советам! Мистер Аллейн, у меня есть друг, блистательный юный химик, восходящая звезда. Я посоветовалась с ним относительно болезни брата, и он благородно и щедро дал мне замечательное средство, «Фульвитавольтс», оно бы исцелило моего брата. Я просто у-мо-ля-ла Дерри принять лекарство. Оно бы исцелило его, я знаю это точно. Мой друг заверил меня в этом, а он-то знает! Он сказал… — Она внезапно осеклась и бросила на Аллейна странно испуганный взгляд. — Но мой брат всегда надо мной посмеивался, — быстро добавила она.
— И он отказался принимать этот «Фульвитавольтс»?
— Да… по крайней мере… да, отказался. Я оставила ему порошки, но он, конечно… он просто посмеялся. Моя невестка не очень… — Здесь Рут не могла найти слов. — Я уверена, что он их не принимал.
— Понимаю. Обычно люди очень консервативны там, где дело касается медицины.
— Да, правда ведь? — с готовностью согласилась Рут, снова замолчала и высморкалась.
— Отсутствие интереса к исследованиям в области химии, наверное, очень разочаровывает вашего молодого друга, — продолжал Аллейн. — Я знаю блестящего парня, ему всего двадцать пять, который… — Он остановился и наклонился к собеседнице. — Скажите, а не может быть, что мы с вами говорим об одном и том же человеке?
Рут просияла ему улыбкой сквозь слезы.
— Нет-нет, — заверила она его.
— Ну почему вы так уверены, мисс О'Каллаган? — весело спросил Аллейн. — Знаете, я очень верю в совпадения. Моего парня зовут Джеймс Грэхем.
— Нет-нет, — она снова странно помялась и в очередном припадке доверительности добавила: — Я говорю про Гарольда Сейджа. Может быть, вы и о нем слышали! Он становится очень даже знаменитым! Ему… ему почти тридцать.
— Имя кажется мне знакомым, — задумчиво соврал Аллейн.
Зазвонил телефон на столе.
— Извините меня, — сказал инспектор, снимая трубку. — Алло… Да-да, я у телефона. Да. Понятно. Большое спасибо. Я сейчас занят, но нельзя ли мне прийти и повидаться с вами завтра? Хорошо. — Он повесил трубку.
Рут встала.
— Я не должна занимать ваше время, мистер Аллейн. Только, прежде чем я уйду, пожалуйста, позвольте мне умолять вас не продолжать это ужасное расследование. У меня… у меня есть причина считать, что Дерри умер естественной смертью. Все это так ужасно! Если бы я могла убедить вас… — Она делала руками беспомощные и неуклюжие умоляющие жесты. — Скажите мне, что вы не станете копаться в этом! — упрашивала Рут.
— Мне чрезвычайно жаль, — ответил Аллейн официальным тоном, — но это невозможно. Только что состоялось вскрытие. Этот звонок как раз касался результатов.
