— Звучит как заправка автомобиля на бензоколонке. Да так оно и было. Если его живот окажется естественной причиной смерти, про это можно будет забыть. Если же над нами соберутся тучи, придется землю рыть, чтобы распутать дело… Нравятся вам такие образные выражения?
— Я разговаривал с инспектором Бойзом насчет политического аспекта дела, — сказал Фокс. — У него под присмотром вся группа Какарова, и ему кажется, что тут ничего серьезного нет.
— Да, я с ним согласен. С тех пор, как повязали всю компанию Красинского, они значительно притихли. И все-таки с этими людьми никогда нельзя быть в чем-нибудь твердо уверенным. Они могут действовать и всерьез. Если на следующей неделе закон все-таки будет принят, их это погладит против шерсти. Надеюсь, что завтра на похоронах обойдется без глупостей. Мы принимаем весьма продуманные меры для похорон бедняги: можно сказать, закрываем конюшню на золотые замки после того, как лошадь уже украли. Возможно, они выберут похороны, чтобы отпраздновать смерть своего врага, но не думаю, чтобы они были замешаны в убийстве. Я склонен полагать, что они устроили бы что-нибудь более зрелищное — подходящее эхо югославскому делу. Гиосцин совсем не в их духе.
— А почему гиосцин? — спросил Фокс с младенчески невинным видом.
— Ах ты старый черт, — сказал Аллейн. — Я отказываюсь обсуждать с тобой дело. Иди лови карманников.
— Простите, сэр.
— И если что-нибудь окажется при вскрытии, можешь сам идти и вести беседы с леди О'Каллаган. Это тебя заставит побледнеть и съежиться. Сколько времени?
— Три часа, сэр. Результаты вскрытия должны вот-вот прийти.
— Надеюсь. Наш знаменитый патологоанатом собирался позвонить мне, как только сообщит коронеру.
Аллейн встал и принялся прохаживаться по комнате, пожимая плечом и насвистывая себе под нос. На столе зазвонил телефон. Фокс снял трубку.
— Вас спрашивает мисс О'Каллаган, — сказал он.
— Мисс?.. Какого черта?.. А-а-а, все правильно. Ну а теперь, по-вашему, что в воздухе носится?
— Проводите ее к нам, — сказал Фокс в трубку. — Я лучше пойду, сэр, — добавил он.
— Мне кажется, да. Это все нечистое дело — очень нечистое.
Фокс вышел. Аллейн выбил трубку, открыл окно и сел за стол. В коридоре раздался женский голос.
Констебль открыл дверь и доложил:
— Мисс О'Каллаган, сэр, — после чего удалился.
Рут О'Каллаган вошла в комнату. Казалось, она облачена в отдельные, не сшитые между собой куски ткани. Очки ее чудом держались на горбинке огромного носа. Сумочка и зонтик, повенчанные несчастливыми узами перепутавшихся шнурков и кожаных ремешков, свисали с тощего костлявого запястья. Лицо Рут, за исключением носа, было очень бледно. Она находилась в состоянии крайнего возбуждения и расстройства.
Аллейн поднялся и вежливо ждал.
— Ох! — сказала Рут, наконец увидев его. — Ох! — Она резво подскочила к инспектору и протянула отягощенную зонтиком и сумочкой руку.
Аллейн пожал ее.
— Очень рад познакомиться, — пробормотал он.
— Как любезно с вашей стороны, что вы меня приняли, — начала Рут. — Я знаю, вы, должно быть, очень заняты. Статистика преступлений говорит ужасные вещи. Вы так добры.
— Сегодня у меня по плану никаких арестов нет, — серьезно ответил Аллейн.
Она с сомнением посмотрела на него и разразилась тявкающим смехом.
— Ой, нет-нет, — сказала Рут. — Это очень смешно… нет, конечно… я и не предполагала… — она внезапно посерьезнела и приобрела пугающе скорбный вид. — Нет, — повторила она. — Но вы все равно страшно добры, ведь, я полагаю, вы считаете меня глупой старой надоедой.
— Садитесь, — мягко сказал Аллейн и придвинул ей стул. Рут сложилась пополам, как перочинный нож. Инспектор вернулся на свое место. Она наклонилась вперед, поставила локти на стол и серьезно посмотрела на него.
— Мистер Аллейн, — начала Рут, — что там насчет этого страшного, ужасного подозрения по поводу смерти моего брата?
— В настоящий момент, мисс О'Каллаган, вряд ли можно назвать это подозрением.
— Не понимаю. Я разговаривала со своей невесткой. Она сказала мне какие-то ужасные вещи… кошмарные… потрясающие. Она говорит, что моего брата… — Рут резко втянула воздух и при этом выговорила: —… убили.
