— Приветствую вас! — произнес он тем тоном, за которым обычно следует что-нибудь неожиданное и забавное.
— Я же просил вас выехать со всеми, вчера! — строго сказал Клекотов.
— Простите, но дела у меня приняли только к вечеру. — Врач понял, что сейчас не время выкладывать свой сюрприз. — Что-нибудь случилось?
— Где двести ребятишек, там медик всегда должен находиться под рукой!
— Согласен с вами. И все-таки — травма или заболел кто-нибудь?
— Симуляция! — произнес капитан Дробовой.
— Подождем профессионального диагноза! — вмешался Клим и рассказал врачу о Забудкине и его болях в животе.
Вымыв руки и надев белый халат, врач поднялся к Забудкину. Мальчишка лежал на койке, заранее оголив живот.
— Здравствуй, Иннокентий!
— Слава богу, пришли! — Забудкин принялся обеими руками поглаживать живот от середины к спине. — Умираю…
Врач заглянул в пустой судок, потряс термос, смахнул с одеяла хлебные крошки — все, что осталось от завтрака, и сел на стул рядом с койкой. Он привык работать с подростками и быстро мог определить по лицу, по глазам, кто из них болен, а кто притворяется. Цвет лица Забудкина, съеденный без остатка завтрак подтверждали диагноз капитана Дробового.
— Как ты думаешь, — спросил врач, — отчего это у тебя?
— От поста, — пропищал Забудкин слабым голосом. — От масла постного.
— Ну-у? — удивился врач. — А я слышал, от постного масла вреда не бывает!
— Щупайте, щупайте! — потребовал Забудкин, надувая живот, и выложил свои главные козыри: — Боли опоясывающие… Камень в подреберье правом… Жжет, жжет!
— Мы начнем сверху. — Врач помог ему сесть в постели. — Покажи язык.
Забудкин открыл рот — да так и замер с высунутым языком. Он увидел через чердачное окно милицейскую машину. Не доехав до штабной поляны, она свернула в кусты, и из задней дверцы один за другим повыскакивали пять или шесть милиционеров.
— Можешь рот закрыть… Да закрой же! — несколько раз повторил врач.
Забудкин не слышал. Страх сковал его. Милиционеры скрылись за кустами. Именно эта скрытность больше всего подействовала на Забудкина. Он икнул и захлопнул рот. А когда из кабины вышел лейтенант милиции и, поправив кобуру, деловито зашагал к штабной поляне, Забудкин промычал что-то, сунул ноги в ботинки, схватил брюки и бросился вон из комнаты.
Посмеиваясь над симулянтом, врач спустился в штаб. Лейтенант был уже там. Он толково и сжато докладывал Клекотову о случившемся. В милицию только что поступил сигнал: в районе лагеря, вероятнее всего в лесу, скрывается опасный преступник, опознанный по вывешенному портрету. Лейтенант просил собрать всех мальчишек в столовую, чтобы они не мешали наряду милиции прочесать лес.
— Преступник вооружен, — подчеркнул лейтенант. — Не исключена перестрелка…
— Хорошо, — согласился Клекотов.
— Можно мне несколько вопросов? — спросил врач.
— Время дорого! — лейтенант нахмурился. — Целая ночь прошла. Его видели вчера вечером.
— А опознали?
— Утром.
— По портрету на пристани?
— Да.
Врач заулыбался, как тогда, когда шел к штабу.
— Думаю, что облаву делать не придется.
Он вынул из внутреннего кармана фотографии Клима и Дробового. Лейтенант мельком взглянул на них.
— Простите! Мне шутить некогда!
— Я и не шучу. Я снял их с вашего объявления. Они были приклеены сверху настоящих преступников.
— Не может быть!
— С нашим контингентом все может быть.
Лейтенант подскочил к окну и сделал какой-то знак. За окном, вероятно, наблюдали, потому что сразу же распахнулась задняя дверь машины и выпрыгнул еще один милиционер. Он подал руку и помог спуститься на землю старухе, которая испугалась вчера Клима. Пока они шли к штабу, все в комнате успели посмотреть фотографии. Лицо у капитана Дробового перекосилось. Клим, увидев свою физиономию, схватился за живот и еле выговорил, давясь смехом:
— Вот и пошути с ними!
Густые брови Клекотова взлетели вверх и поползли куда-то в стороны.
— Откуда, вы говорите, сняли эти карточки?
— Там, на пристани, доска такая, называется «Их разыскивает милиция».
— Умора! — воскликнул Клим.
— Не вижу ничего смешного! — прогремел Дробовой. — И требую тщательного расследования!
