Третья тропа - страница 35

— Раз-два, взяли! — весело, напевно прокричал где-то сержант Кульбеда. — Друж-но вместе под-на-жали!

Услышав этот голос, Забудкин представил рябое доброе лицо Кульбеды и почувствовал, что сейчас только его — Микропору — хотел бы видеть, только с ним не побоялся бы встретиться. И что если вообще удастся как-то отвести беду, то только с его помощью.

Сержант подал еще несколько громких взбадривающих команд, и больше его не было слышно. Забудкин старался не потерять направление, но уже через несколько шагов не мог сказать, правильно ли он идет.

А у Кульбеды был перекур. Он незаметно сошел с просеки и направился в свою «курилку» — так он называл песчаный «пятачок», окруженный колючим вереском. Здесь, укрывшись от мальчишеских глаз, он раз в два часа спокойно выкуривал по сигаретке. Горелые спички и окурки зарывал в песок.

Удобно усевшись, Кульбеда снял фуражку, положил ее рядом с собой, вынул сигарету. В пачке была последняя штука. Он вздохнул, скомкал пачку, долго и тщательно разминал сигарету, а когда сунул ее в рот, справа раздался шорох. Кульбеда увидел, как из-за дерева высунулось бледное растерянное лицо Забудкина. Он смотрел в другую сторону.

— Уже поправился, Иннокентий? — спросил Кульбеда так спокойно и обыденно, будто заранее знал, что Забудкин придет сюда.

Мальчишка дернулся, точно его щелкнули по носу, и исчез за деревом.

— Ну выходи же! — Кульбеда, так и не закурив, спрятал сигарету в фуражку. — Вовремя поправился. Мы палатку последнюю ставим. Скоро места будем распределять. Ты, помнится, у задней стенки хотел?

С придушенными всхлипываниями Забудкин выскочил из-за дерева, бросился к сержанту, уткнулся лицом в гимнастерку и свернулся на его коленях в комочек, жалкий и испуганный.

— Да кто ж тебя напугал так? — Кульбеда накрыл ладонями острые плечи мальчишки, прижал к себе. — Волков тут не водится. Медведя последнего, говорят, лет десять назад подстрелили.

— М-милиция! — промычал Забудкин.

— А что тебе она? — Кульбеда видел милиционеров, входивших и выходивших из штаба, и поэтому не удивился. — У них свои дела, а у нас — свои. Как они приехали, так и уехали.

— Уехали? — переспросил Забудкин и, скособочив голову, одним глазом, как воробей, глянул на сержанта.

— Уехали, — подтвердил Кульбеда.

Еще минуту назад Забудкин в страхе и смятении готов был рассказать сержанту все о себе. Но опасность миновала. Вместе с ней исчезли и благие намерения. Изворотливый, он моментально придумал, как оправдать свое бегство и испуг.

Кульбеда слушал его, не верил и удивлялся искренности, с которой врал Забудкин. У него, оказывается, начались такие боли в животе, что он побежал в кусты, а когда хотел вернуться, заблудился. Пошел в одну сторону — лес, пошел в другую — тоже лес. Собрался уже закричать и вдруг увидел милиционера. Испугался — подумал, что перешел лагерную границу, которую установил капитан Дробовой. От страха, что милиционер, дежуривший на границе, схватит его, он побежал со всех ног и не останавливался, пока сержант не окликнул его.

— Вы мне верите? — закончив рассказ, спросил Забудкин, готовый, если надо, добавить новые подробности.

— А ты мне веришь? — в свою очередь, спросил сержант.

— Верю.

— Тогда запомни: очень скоро ты скажешь мне настоящую правду. Я и спрашивать не буду — сам захочешь… А теперь давай решать: вернешься в штаб долечиваться или останешься во взводе?

Трудно сказать, что определило выбор Забудкина. Может быть, недоверчивость врача и неприкрытая брезгливость капитана Дробового. А может быть — чувство безопасности, успокоенности, которое испытывал Забудкин, находясь рядом с Кульбедой. Сыграло свою роль и то, что палатка уже была поставлена и, как понял Забудкин, место у задней стенки ему обеспечено.

На Третью Тропу они вышли вдвоем. Последние вещи были разобраны, и новая палатка стояла на просеке.

Богдан сдержал слово. После завтрака все провинившиеся во главе с ним дружно взялись за работу и ни разу не делали перерыва для отдыха. Видя, что мальчишки стараются, Славка Мощагин начал им помогать.

Гришке Кульбеда поручил самую тяжелую работу — соорудить умывальник для первого отделения. Распутя выкопал ямы для столбов, вырыл канаву для стока воды. А когда Кульбеда с Забудкиным вышли на просеку, он легко нес на плече из мастерской длинную доску с навешенным на ней десятком умывальников. Связанные веревкой крышки Гришка держал в левой руке, и они позвякивали при каждом его шаге.