– Охотились настоящие мастера… нет, не Некрополиса, а своего дела. Ясно, раз големы – то ищи причину среди навсинайцев.
– И чем же ты им так насолил? – подбоченилась сидха. – И не отнекивайся, дхусс, потому что вместе с тобой пытаются схарчить и меня.
– Тебя? – усмехнулся Тёрн. – Ты, достопочтенная Нэисс, в полной безопасности. Ты же верноподданная Державы, пусть даже не принадлежишь по рождению к людской расе. Тебя выкрали из родных лесов нечестивые слуги Некрополиса. Чего тебе страшиться? Достаточно явиться к любому префекту, и тебя с почётом препроводят домой. Разве не так?
Нэисс не ответила, смотрела на Тёрна, зло сощурившись.
– Однако ж ты не бросилась к големам, когда мы впервые столкнулись с ними. Не стала взывать к их погонщику. Почему, а?
– На вопрос отвечаешь вопросом, дхусс? – только и нашлась сидха.
Тёрн улыбнулся:
– На вопрос вопросом? О нет. Просто хочу показать, что у каждого из нас есть что-то в прошлом, что касается только его и куда не стоит запускать руки. Это есть и у меня, Нэисс, и у тебя. Простая сидха, похищенная Гончей и сумевшая освободиться, могла б найти защиту у навсинайцев, раз уж Держава позволяет вашему роду держать анклав в своих пределах. Но ты ведь этого не сделала. Осталась с нами, ныне фактическими врагами Навсиная, уничтожившими почти два десятка её големов, завладевших ценными Камнями Магии, добываемыми с таким трудом, – подобного разбоя Держава не прощает, нечего даже и надеяться.
Нэисс открыла было рот… и снова закрыла. Насупилась, что-то проворчала. Несколько мгновений Тёрн выразительно смотрел на неё, пока не отвернулся сам. Разговор пресёкся.
Уже спустилась ночь, над кронами леса мирно перемигивались звёзды; в темноте перекликались мягкие голоса сумеречных обитателей, бабочки-ночницы облепили венчики цветов, не опасаясь извечных врагов – хищных ос-шипоядов. Обе Гончие поднялись над горизонтом, безоблачный небосвод украсила россыпь хрустальных огней; высоко-высоко промелькнула тень крылатого ящера, хищник кружил, высматривая добычу – отбившегося от табуна жеребёнка или медлительного копуна, по жадности и глупости задержавшегося для кормёжки на открытом месте.
– Хорошо… – восхищённо выдохнул Тёрн, расправляя плечи и отставляя в сторону посох. – Как же дивно и премудро устроена Великая Книга! И сколь счастливы мы, которым даровано постигать неведомое и странствовать в поисках последнего горизонта!..
– Горизонт недостижим, – буркнула сидха. Весь остаток дня она держалась угрюмо и настороженно, на вопросы отвечала односложно, в разговоры не вступала. – Что толку об этом болтать!
– Иногда позволительно, – рассмеялся дхусс. – Не бурчи, Нэисс! Лучше распусти стражевую лозу.
Сидха молча кивнула. Тёрн пристально взглянул на неё, покачал головой, но ничего не сказал. За всю дорогу мэтр Кройон так и не решился рассказать дхуссу о деталях случившегося внизу. Порыв сидхи бросить бесчувственного дхусса и спасаться самой Тёрну остался неизвестен.
Вскоре маленький лагерь стих. Нэисс старательно уложила наземь свою заветную ветвь, пошептала над ней тайные слова. Мэтр Кройон повздыхал, что, мол, опять спать на голодное нутро; мэтр Ксарбирус посоветовал демону не жаловаться, ибо его, мэтра Кройона, желудок поистине отличается бездонностью.
Гончие-луны катились по небу, текла мимо многошумная ночь, пока в один момент все звуки вокруг спящей компании не умерли, словно сдунутые ветром. Не шелестели ветви, куда-то попрятались бабочки, даже беззаботные и безобидные светляки поспешили убраться восвояси.
Из лесной тьмы медленно выдвинулась высокая тонкая фигура, отсюда, издалека и во мраке, отдалённо напоминавшая человеческую. Острые отставленные локти, над вытянутой головой – нечто вроде короны. Существо молча смотрело на отдыхающую компанию, не подходя, однако, слишком близко.
Встрепенулась стражевая лоза сидхи, однако неподвижная тень сделала короткое движение – и ветвь заколыхалась, вновь опадая, словно засыпающая змея. Тень не шевелилась, казалось, она напряжённо вглядывается в спящих. Наверное, она могла напасть – если б таковы оказались её намерения. Но она только смотрела, тёмные росчерки, выглядевшие каким-то подобием рук, двигались, выписывая сложные пассы. Вновь шевельнулась стражевая лоза, и на сей раз её услыхал Тёрн – сидха продолжала спать сном праведницы.
