– Озноб бьет, – поежился Эйк. – Согреться хочу. Ты занимайся своим делом, не обращай внимания.
– Что ты делаешь? – прошептал через час раскачивания Мушом Хоперу, который только что не ползал по перепаханной, утоптанной тысячами ног земле. – Что ты делаешь, мать твою? Не видно же ни демона!
– Кому не видно, а кому и видно, – выпрямился Хопер. – Надо все рассмотреть. Скоро вечер. Потом ночь. В темноте я вижу плохо.
– И что, разглядел уже хоть что-то? – спросил Эйк, пытаясь согреться у огня.
– Не сходится, – покачал головой Хопер. – Хотя на первый взгляд все совпадает. Вон, видишь распадок в горах? Там, где сосны забираются в горы? Это Поганое ущелье. Оно же – Проклятое. Выход от Белой башни. Вон тропа. Если отряд выбрался по ней на равнину, то приближающихся разбойников мог и не заметить.
– Торн Бренин? – усмехнулся Эйк. – Никогда не поверю.
– Поверил бы, если бы прошел по началу Поганого ущелья, – не согласился Хопер. – После него и я не сразу прихожу в себя. В любом случае, если верить девкам и моим расчетам, стычка должна была случиться здесь.
– И что же? – не понял Эйк.
– Нет следов, – пожал плечами Хопер. – Насколько я понял Торна, он не из тех, кто сдается без боя. Ни свежей крови, ни клочка плоти, ничего.
– Десять тысяч человек! – глухо пробормотал Мушом. – Десять тысяч человек, не меньше, прошли по этой земле! Что могло остаться?
– Даже если сто тысяч, – не согласился Хопер. – Должен быть след, и я бы нашел его. Но его нет.
– А может… – Эйк нахмурился. – Может жнец заколдовал их? Заколдовал и увел?
– Не думаю, – мотнул головой Хопер. – Кое-кого в отряде Торна он точно не мог заколдовать. Уходим, Эйк. И не расстраивайся раньше времени.
– Это еще почему? – не понял великан.
– Девки почему-то солгали нам о схватке, – объяснил Хопер. – Почему же тогда мы должны верить их словам, что Хода не появлялся у Белой башни? Я не знаю как, но Торн избежал схватки. Надо найти следы его отряда.
– Где ты их хочешь найти? – растерянно обернулся Эйк. – Только не говори, что ты потащишь нас в Вандилский лес.
Хопер выпрямился и оглянулся. Здесь, между предгорьями и чащей лежала полоса вытоптанной и выжженной земли, но дальше чаща тонула в лесной мгле.
– Не волнуйся, – ответил Хопер. – Я знаю в этой рощице каждую опушку.
Через день Хопер проснулся с ощущением смертельной опасности. В черной пелене боли, которая окружала его, появилась еще более черная тень, и он открыл глаза. Угли в костре уже подернулись серым пеплом, прохлада забиралась под котто, воротник которого пропитала роса, но где-то высоко в кронах не только щебетали птицы, но и сверкало свежей голубизной небо. Эйк лежал рядом с Хопером, Мушом опрокинулся навзничь за костром. Над серыми углями растопыривал пальцы сидящий на почерневшем от времени пне незнакомец.
– Не дергайся, Бланс, – узнал Хопер насмешливый голос, и в следующее мгновение двузубец, лежавший у ног Накомы, занял место у него на коленях. – Ты, конечно, не Амма, но с тобой тоже следует быть аккуратным. Да, и не беспокойся. Твои служки живы, просто спят чуть крепче обычного. Но ты меня удивил, вот ведь нашел себе телохранителей. Хотя, я было даже начал примериваться к телу этого великана. Но… надоело. И так почти месяц возвращал себе прежний облик.
«Да, – подумал Хопер. – Я, конечно, не Амма. Иначе бы уже бросился на тебя с обнаженным мечом».
– Ты дважды лишился тела, – сказал он вслух. – Первый раз в Водане, второй… чуть ближе сюда.
– Ну, конечно, – всплеснул руками Накома. – Как я мог забыть? Ведь передо мной знаменитый вестник Бланс. Слабоват, мягок, но очень проницателен. До тошноты.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Хопер.
– Гуляю, – рассмеялся Накома. – Видишь ли, тут недалеко расстался с телом Карбаф. На днях, ты должен был почувствовать. А ведь он последний из моих вестников. Трое погибли в Хмельной пади, остался только Карбаф. Как вам живется без благодати, курро?
– Даже интересно, – медленно поднялся и уселся напротив Накомы Хопер. – Интересно, что ты называешь благодатью? Ты что ли охвачен ею?
– Никто не охвачен, – вздохнул Накома и погрозил Хоперу пальцем. – Пока не охвачен. Но важна не только благодать, но и сила. Неужели тебе не хочется вновь припасть к ней?
